Мэрилин Монро

В сентябре 1972 года, спустя десять лет после смерти Мэрилин, в офис Мило Сперильо, директора частного детективного агентства «Ник Харрис», пришел уже знакомый нам Роберт Слэтцер и принес кипу материалов, которые ему удалось собрать за десятилетие. Его не удовлетворила официальная версия смерти Мэрилин, и он принялся за самостоятельное расследование. К 1972 году он, что называется, выдохся: ему потребовалась профессиональная помощь. За расследование взялся специалист, и спустя еще десять лет, 4 августа 1982 года, в двадцатую годовщину смерти актрисы, Мило Сперильо поднялся на трибуну пресс-клуба Лос-Анджелеса и потряс переполненный зал словами: «Мэрилин Монро была убита…» А через четыре года в свет вышла его книга «Заговор против Мэрилин».

Разумеется, Сперильо не первый. Были и до него авторы, усомнившиеся в официальной версии. Например, в 1966 году вышла книжка Фрэнка Кэйпела «Странная смерть Мэрилин Монро»; в 1972 году точку зрения полиции поставил под вопрос Норман Мэйлер в своей прекрасной монографии «Мэрилин»; спустя еще год Роберт Слэтцер написал свой труд «Жизнь и странная смерть Мэрилин Монро». Но впервые происшедшее описывал профессиональный следователь.

Итак, все началось в Западном Лос-Анджелесе, в одном из отделений полиции. На календаре — 5 августа 1962 года. Раннее, даже очень раннее утро, можно сказать, «час волка» — на часах 35 минут пятого. Трубку зазвонившего телефона поднял сержант Джек Клеммонс — неторопливый, плотного сложения, в очках, со спокойным, ироничным взглядом (таким он выглядит на фотографиях)[81]. Он окажется первым, кто увидит итог миновавшей драматической и загадочной ночи, увидит со стороны, взглядом не участника, прямого или косвенного, но человека свежего, трезво, функционально оценившего увиденное и еще не запрограммированного необходимостью толковать происшедшее тем или иным образом. Звонивший назвался Хаймэном Инглбергом. Врач. Говорил спокойно, но чувствовалось, что спокойствие это дается ему не вполне легко. Доктор Инглберг сообщил сержанту о смерти женщины, возраст — тридцать шесть лет, имя и фамилия — Мэрилин Монро. Проживает (проживала!) в Брентвуде, на Пятой Элен-драйв, в доме номер 12305.

(То был первый собственный дом в жизни Мэрилин. В детстве, как помним, она мыкалась по чужим семьям; став взрослой, брала квартиры внаем, снимала номера в гостиницах, жила на квартирах у своих мужей, но собственного дома, собственного хозяйства, в отличие от подавляющего большинства «звезд», она не имела. Идею купить свой дом ей подсказал на Рождественских праздниках 1961 года ее психиатр Ралф Гринсон, сменивший около Мэрилин Марианну Криз. Гринсон же убедил ее попросить некую миссис Юнайс Меррей — женщину, которую он приставил к своей пациентке то ли в качестве санитарки, то ли домработницы, то ли экономки, а может, и шпионки, наблюдавшей каждый ее шаг и обо всем доносившей врачу, — подыскать для нее какой-нибудь дом, где ока могла бы жить спокойно, практически анонимно и недосягаемо для прессы. Надо ли добавлять, что предварительно Гринсон сам предложил миссис Меррей заняться поисками соответствующего дома? Миссис Меррей и нашла этот дом — своего рода бунгало в испанском стиле. Будет ли с моей стороны большой смелостью предположить, что в поисках своих эта женщина была не одинока, и те, кто помог ей его найти, соответствующим образом оборудовали этот дом к приезду «звезды», в частности звукозаписывающей аппаратурой? Располагался дом в лос-анджелесском районе Брентвуд, на одной из нескольких десятков тупиковых аллей, которая и называлась Пятой Элен-драйв. Это был небольшой одноэтажный дом — три спальных, гостиная, две ванные и кухня. По американским стандартам того времени очень и очень скромно, ведь Мэрилин была не просто известной актрисой, но «кинозвездой», можно сказать, вселенской популярности. При всем ее равнодушии к деньгам и вещам скромность последнего жилища не может не изумлять, особенно на фоне шикарных особняков и даже грандиозных дворцов голливудской знати той поры. Конечно, отсутствие собственного дома (при больших деньгах) вполне можно объяснить той безалаберной и неустроенной жизнью, какую долгие годы вела Мэрилин, но самый выбор этой странной брентвудской избушки о четырех стенах и зарешеченных окнах невольно наводит на подозрение о чьей-то установке, о чьем-то постороннем умысле, ибо безалаберность и бесхозяйственность, как правило, ведут не к экономии и скромности, но, напротив, — к излишним тратам, к ненужной роскоши.)