Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки

Глэдис Бейкер, несмотря на жутковато звучащий диагноз „параноидальная шизофрения“, не числилась среди тяжелых пациентов. По желанию ее иногда отпускали из лечебницы. Однажды Грейс решила устроить Норме Джин свидание с матерью в ресторане отеля „Амбассадор“. Этот ленч был тягостным для всех троих. Глэдис, еще больше ушедшая в себя, обкормленная препаратами, совсем не обращала внимания на дочь — подросшую хорошенькую девочку со светло-каштановыми локонами и губами, тронутыми розовой помадой. Норма Джин, как наставляла Грейс, изо всех сил старалась быть любезной, но явное безразличие матери вгоняло ее в ступор. Только Грейс оживленно болтала, тщетно пытаясь вовлечь остальных в разговор.

Потом Грейс еще не раз организовывала подобные встречи, но все они походили одна на другую.

Хлопоты с дочкой подруги не помешала Грейс Мак-Ки закрутить роман с инженером-конструктором Эрвином Годдардом, которого друзья называли Доком. Этот верзила, рядом с которым миниатюрная Грейс смотрелась совсем крошечной, был очень недурен собой, мечтал о карьере киноактера и даже иногда нанимался дублером. У него было трое детей от предыдущего брака. Старшей из них, своей ровеснице Элинор, Мэрилин Монро, по-видимому, обязана „воспоминаниями“ о множестве приемных семей, где ее подвергали издевательствам и унижениям. Элинор пришлось хлебнут!» горя гораздо больше, чем Норме Джин. Своего отца дочь Годдарда позднее иронически характеризовала как «идеального компаньона для выпивки». Словом, Док был весьма амбициозен и не дурак выпить — очевидно, такие мужчины притягивали как магнит не только кровных родственниц Нормы Джип.

Мак-Ки и Годдард познакомились весной и поженились уже в августе. Норму Джин привезли на их свадьбу в Лас-Вегас. Затем новоиспеченное семейство — Грейс, Док, Норма Джин и младшая дочь Годдарда Нона, другие дети должны были присоединиться к ним чуть позже, — поселилось рядом с Голливудом, в домике на Одесса-авеню в долине Сан-Фернандо.

«Теперь у тебя есть настоящий дом и настоящая семья, милая», — сказала Грейс Годдард Норме Джин. Казалось бы, тут и счастливый конец грустной сказке. Но Док счел, что дом маловат для такой оравы, что ему достаточно собственных трех детей и что ему вовсе не улыбается кормить лишний рот. Он настойчиво уговаривал жену отдать девочку в приют — о, конечно же, ненадолго, всего лишь на время, до той мифической поры, пока он «станет на ноги» и разбогатеет. Грейс, которой перевалило за сорок, стала перед выбором: высокой ценой сохранить брак или не менее высокой ценой удержать при себе воспитанницу. Положение усугублялось тем, что Норма Джин по-детски ревновала Грейс к мужу и его детям, часто плакала и требовала внимания. Может быть, Грейс вспомнила, как друзья после отправки Глэдис в больницу уговаривали не брать на себя ответственность за дочь «сумасшедшей»: дескать, из ребенка из «такой» семьи, с «такой» наследственностью толку не выйдет.

И произошло нечто непостижимое для детского сознания: обожаемая «тетя Грейс» предала Норму Джин.

13 сентября 1935 года миссис Годдард высадила девочку из машины у ворот усадьбы из красного кирпича, построенной в колониальном стиле, — лос-анджелесского приюта для сирот.

Грейс повторила девочке примерно то же, что говорил ей самой Док: это ненадолго, только пока мы не переживем трудные времена… Неудивительно, что Норму Джин это не успокоило.

«Я принялась плакать: „Пожалуйста, пожалуйста, не отдавайте меня туда. Я ведь не сирота, ведь моя мама жива“… казалось, весь мир вокруг меня рассыпался на части».

Она думала, что чем-то провинилась, сделала что-то ужасное, и за это ее наказывают, отлучают от дома, заточают в тюрьму. Но никак не могла понять, что именно натворила.

На глазах у разрыдавшейся в свой черед Грейс сотрудники приюта увели сопротивлявшуюся девочку силой.

Став Мэрилин Монро, она вспоминала приют с содроганием. И от интервью к интервью полтора года, проведенные на улице Норт-эль-Сентро, делались все ужаснее.

Со слезами на глазах актриса рассказывала, что ей доводилось «трижды в день мыть сто тарелок, сто чашек, сто ножей, ложек и вилок, и так — семь дней в неделю… драить туалеты и ванны». А фарисеи-воспитатели платили за это ей, как и другим детям, по десять центов в месяц, на которые воспитанники должны были сами покупать себе тетради.