Мерперт Н.Я. Из прошлого: далекого и близкого. Мемуары археолога

Полагаю, что судьба оказалась дважды милостивой ко мне в середине июля 1941 г. — первый раз в благополучном разрешении казуса с контрразведкой, второй — во «встрече» с «милиционерами». Своих — танковую роту и минометчиков — нашел уже в сумерках на опушке леса, причем почти одновременно начался обстрел со стороны немцев, наши ответили, огонь продолжался всю ночь, утром двинулись танки (с обеих сторон). Я участвовал в этой операции; она показалась мне успешной: во всяком случае, немецкие (а точнее, чешские) легкие танки уступали нашим БТ-7 по огневой мощи и отошли, а несколько минометов были обезврежены. Сейчас уже не помню даты этого столкновения: думаю, что двадцатые числа июля. Далее был ряд подобных стычек с переменным успехом, и все в районе Старой Руссы западнее р. Ловати, Шимска на Шелони, Дубовицы, Перфино, Поволжья, Сольцов на Колошке и пр.

Вновь оказался я в Старой Руссе перед самой ее сдачей. Она страшно изменилась. К началу августа город совершенно обезлюдел. Жители то ли ее покинули, то ли попрятались. Многие предприятия были уничтожены немецкими авиабомбами, артиллерийскими обстрелами и внутренними взрывами. Отдельные участки были залиты водой: результат нарушения берегов р. Полиста или разрушений водопровода. Стояла странная, мертвая тишина. Настроение было гнетущее: уж лучше бой. И было это после нескольких дней почти беспрерывной бомбардировки немецкой авиацией чуть ли не всех населенных пунктов между Старой Руссой и Шимском. Мы составляли арьергард покидающей город русской армии. Уходили в тишине, я бы сказал, в кладбищенской тишине. Не знаю, по какой причине, но противник не торопился с оккупацией города. Был последний день перед ней. Город был как бы ничей. Почти не было слышно выстрелов. Отдельные наши подразделения еще занимали ключевые позиции. Но они таяли, подтягивались к выходам из города, хорошо мне знакомым по описанным выше событиям.

Легкий танк БТ-7, состоявший на вооружении армии в 1930-1940-х гг.

Было жарко, очень хотелось пить, но об использовании воды из Полисты и многочисленных воронок нечего было и думать. В парке обнаружили павильон для газированной воды. Самой воды, конечно, не было, но нашли корзины с красной жидкостью в круглодонных бутылочках. На них с жадностью набросились, но это оказался... сироп, ничуть не улучшивший ситуацию. Во второй половине дня стали подтягиваться к северо-западным районам и постепенно покидать Старую Руссу. Для меня из многих, увы, покинутых городов расставание с ней было, может быть, наиболее горьким (и никогда более я в ней не был). А далее — отступающие части нашей армии двигались к Великому Новгороду, одному из начальных центров русской государственности и культуры.

Для меня этот город был легендой, начиная с первых бесед матери о русской истории, с первого знакомства с русскими былинами в очень выразительном изложении их в превосходной книге Авенариуса. Издавна помнил я и самую раннюю его дату — 859 год, и княжение Рюрика, и путь «из варяг в греки», и былинных Василия Буслаева и старчища Андрочища, накрывавшегося многопудовым колоколом, и отважного гостя Садко, и разлившуюся рекой морскую царевну Волхову. Этот былинный цикл воистину гениален и породил великие феномены фактически во всех видах искусства. Естественно, знал я и о Невской битве, и о Ледовом побоище, и о походе к Белому морю, и о спасительной дипломатии Александра Невского, и об искусной политике и дипломатии Новгородской республики. Был для меня Новгород действительно Великим и незыблемым. Никогда не думал я, что впервые увижу его под ударами ежедневных бомбардировок и артиллерийских обстрелов, когда горизонт превращался в сплошное зарево пожаров, буквально адский огонь которых не только пожирал жилые и хозяйственные постройки, в значительной мере еще деревянные, но подбирался к бесценным и замечательным памятникам Новгородского Кремля. При этом если поражение снарядом знаменитого Софийского собора (1045-1050 гг.) не привело к тотальным разрушениям, то судьба церкви Спаса на Нередице (1198 г.) и Сковородского монастыря (XV-XIV вв.) оказалась трагичной: оба ценнейших памятника были фактически разрушены. Буквально накануне этих варварских бомбардировок я приезжал в Новгород в связи с получением на его складах горючего и боеприпасов. Помню и старый мост, и ряд сохранившихся кварталов, и Кремль с Софийским собором и боевыми башнями, и церковь Спаса на Ильине улице и Федора Стратилата. Все это было крайне скоропалительно, но благодарю Господа, что все же было.