Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти

Глава Синдиката медленным шагом вышел из распахнутых дверей и, спустившись по каменным ступеням, остановился. Большой чёрный пёс породы «кане-корсо» поднялся с газона под деревом и степенно пошёл навстречу своему хозяину.

Тяжёлый вдумчивый взгляд тёмных глаз Синьора устремился на затянутое свинцовыми тучами небо. Материи в этом мире — не имеют альтруизма! Так считал глава Синдиката, для которого Иисус Навин был обычным человеком, придуманным больными и убогими, чтобы вместо борьбы, узреть чудо исцеления.

Огромные знания различных эзотерических учений открывали перед мудрецами суть бытия. «Тайная философия» Корнелиуса Агриппы объясняет многое, считал хозяин дворца, но при этом оставляет ряд «белых пятен», известные лишь единицам посвящённых.

Синьор небрежно потрепал своего пса и неспешным шагом дошёл до скамейки. Он вытащил из внутреннего кармана футляр с сигарами и, чиркнув зажигалкой, закурил.

Глава Синдиката сел на скамейку и, закинув ногу на ногу, выпустил крепкий табачный дым.

Святые, пророки, астрологи и мудрецы, в своём множестве, остались для истории не более, чем средство для достижения определённых целей. Наука и прогресс попрали с олимпа не подвергавшиеся ранее сомнению догмы, предложив людям взамен достижения человеческой мысли, лживую свободу и возможность «потреблять», пока для этого есть возможность. Именно пороки, делают наследников Адама и Евы теми, кто они есть на самом деле!

Синьор выпустил изо рта табачный дым и почувствовал удушающий запах грозы. Несколько крупных дождевых капель упали на пиджак строгого чёрного костюма «тройки», и глава Синдиката сделал глубокий вдох.

Вечность — всего лишь миг, а миг намного длиннее вечности!

Женева

Стивен зашёл в бар, поиск которого отнял у него достаточно времени, исходя из тех примет, куда мог заходить загадочный мистер Грилиш.

Интерьер питейного заведения напоминал британский паб с немецко-французскими мотивами в виде белых отштукатуренных стен и декоративных деревянных столбиков и стропил.

Массивные столы со стульями, напоминавшими бочки со спинками, добавляли немножко корсарской романтики вместе с манекенами известных пиратов. На стенах висели обмотанные бечёвкой бутыли якобы из-под рома и грога, а фартук декоративной плитки в виде кирпичной кладки завершал оригинальный дизайн бара.

Уотерсон неспешным прогулочным шагом туриста прошёл к барной стойке и залез на один из стульчиков, скрипнувшим под ним.

— Что будете пить? — протирая чистые шоты спросил бармен.

— Двойной скотч и пинту скотиш стаута, — уверенно ответил Стивен, стараясь при этом уловить реакцию бармена, чья невозмутимость и флегматичность имела заразные свойства.

Пальцы правой руки Уотерсона обхватили стеклянный стакан с виски, и он сделал большой глоток. Запив скотч тёмным пивом и ощутив послевкусие жжёных кофейных зёрен, Стивен, по привычке, шмыгнул носом.

Его взгляд пробежался по залу бара и замер на коротком коридорчике, где находились двери в сортир. Кухня располагалась чуть в стороне, откуда доносился аромат приготовленных закусок для многочисленных посетителей, потихоньку занимавших свободные столики.

Спокойная мелодичная музыка менялась на жёсткую «альтернативу» и «рок», перемежаясь со знаковыми хитами прошлых десятилетий на разных языках.

Уотерсон допил виски, запив стаутом, и внимательно присмотрелся к бармену, привыкшему к взглядам полупьяных «философов», «психологов-сексопатологов», прочитавших несколько разделов труда Зигмунда Фрейда и, конечно же, жизненные пути «великих страдальцев».

На вид бармену было порядка сорока семи лет, но большую часть своей жизни он точно провёл, не натирая до блеска стаканы, бокалы и шоты. В его циничном взгляде виднелись руины прошлой жизни, прошедшей далеко от Женевы.

Правильно оценить национальность бармена было достаточно сложно из-за коротких седых волос, преобладавших на голове когда-то жгучего брюнета. Для британца его кожа была слишком смуглой, а для француза не хватало зачатка характерной горбинки. Местным он точно не мог быть, да и европеец из него выходил весьма условный.

Любовь к разгадыванию всевозможных головоломок у Стивена наблюдалась ещё с детства, когда мама садилась с ним разгадывать ребусы и задачи на логику. Что же касалось психологии, то это была не точная наука в отличие от математики. Определение психотипов, поведенческих моделей и выявление особенностей конкретного индивидуума строилось, по большей части, на симбиозе знаний и собственной интуиции.

— Вы бы не могли мне помочь? Я ищу своего старого друга! — разрядив приятной улыбкой тишину у барной стойки, начал Уотерсон, собираясь вытащить из внутреннего кармана пиджака фото загадочного мистера Грилиша.

Фотография легла на барную стойку, на которую бармен бросил мимолётный взгляд и молча поставил на полочку блестящую от чистоты пинту.

— Увы, я такого человека здесь не видел.

— Очень жаль! Дэмиен был бы очень рад меня увидеть спустя столько лет! — с философским сожалением в голосе, добавил Стивен.

— Вам, повторить?