Мерцание «Призрака»: лик смерти

Говард посмотрел на Святое Распятие на алтаре и тоже встал со скамейки, проследовав за отцом Бернардо. Он спустился по лестнице и, пройдя по небольшому коридору зашёл в кабинет, где горела настольная лампа, а за столом сидел отец Бернардо, читающий гностические письмена.

— А где отец Массимо? — зайдя в кабинет и, закрыв за собой дверь, спросил Льюис.

— Он уехал в Палермо на пару дней по делам, — продолжая читать письмена, ответил отец Бернардо.

— Есть что-нибудь интересное в этих древних пергаментах? — с интересом спросил Говард.

— Ничего кардинально нового я в них не вижу… По всей видимости, эти пергаменты второго, может быть, третьего века нашей эры. Здесь рассуждение о божественной сути Магдалины.

— И всё? Но почему они тогда были так дороги главе секты?

— Думаю, потому что это древний артефакт, — внимательно изучив письмена и положив их на стол, ответил отец Бернардо.

— Думаю, что-то есть ещё. Вот этот значок я взял у главы секты, а вот этот у наёмника, который вместе с группой пытался уничтожить меня в Риме. Они убили святого отца из Ватикана, с которым вы меня отправили встретиться, — положив перед отцом Бернардо на столе два значка в виде головы дракона, держащего земной шар в пасти, произнёс Льюис.

— Интересно, — взяв один из значков в руки и поднеся их поближе к глазам, произнёс отец Бернардо.

— Может, это какой-то символ из какой-нибудь религии? — навскидку предположил Говард.

— Едва ли! Никогда не встречал таких символов, — внимательно рассматривая значок, добавил отец Бернардо.

— Может, это что-то каббалистическое? — снова предположил Льюис.

— Не думаю, Говард. Я видел всех каббалистических существ и символы в книгах, но такого там не было, — положив на стол перед собой значок, произнёс святой отец. — Думаю, что нам нужно ехать в Ватикан к магистру Бруно Кардоне. Может, он знает, что это такое…

— Когда поедем?

— А когда лучше, с точки зрения безопасности?

— Лучше ночью проехать Сицилию, — однозначно произнёс Льюис.

— Как скажешь, Говард.

Льюис нахмурился и задумался. Казалось, что он проваливается в какую-то бездну, где всё совсем по-другому, где, кажется, нет плохого, а только царят вера и надежда во что-то доброе и такое важное, что с этим нельзя сравнить ничего, что было в его прошлом, которое так мучило его.

Где-то в воздухе над Атлантическим океаном.

Анджелина летела в Париж, думая о том, что в её жизни всегда находилось место какому-то подвигу, вот только всегда оставался вопрос: «А подвиг ли это?». В любом случае она была уже близка к тому, чтобы поставить точку в этом странном и нелёгком деле, унёсшим жизни многих агентов, погибшим под пулями наёмников или офицеров ФСБ. Как всегда, вопросов оставалось больше, чем ответов, и к этому мисс Стивенсон была абсолютно привычной. Привычки лишь никогда не хватало, для того, чтобы пережить всё это. Тем более она и не знала наверняка, переживёт ли она всё то, что с ней случалось раз за разом, в разных странных делах, где постоянно хватало каких-то своих случаев. Однако её надежды никогда не исчезали в тумане сумрака и безумия этого бренного мира, где её работа была неотъемлемой частью того, что происходило на планете Земля.

Анджелина сделала глоток минеральной воды из бутылочки, которая стояла на столике возле кресла и бросила свой усталый взгляд в иллюминатор, смотря на проплывающие мимо облака.

Глоток воды освежил ротовую полость, проявившись солоноватым привкусом, и агент Стивенсон уткнулась в свой ноутбук, просматривая свою электронную почту. Значимых писем не было, только рекламные рассылки, которые тут же она удалила и пару писем друзей, которых у Анджелины было совсем немного. С её работой было невозможно поддерживать дружеские отношения, только самые терпеливые оставались её друзьями, с которыми она встречалась несколько раз в год. Остальное время уходило у неё на работу.

Агент Стивенсон глубоко вздохнула и сделала ещё пару глотков минеральной воды из стеклянной бутылочки, вспоминая Алессандро. Она думала и надеялась, что он тоже о ней помнит и думает, вспоминая их счастливые дни в Париже. Анджелина надеялась, что они встретятся в Париже уже очень и очень скоро, но пока думать приходилось о работе, а личная жизнь исчезала где-то за этими самыми проплывающими мимо облаками.

Пекин.

Алекс ехал на такси, направляясь в центр города. Вассерман никогда толком не бывал в этих краях и чувствовал себя здесь как не в своей тарелке, да и исчезнуть здесь было проблематично, не зная толком ни города, ни языка. Все его надежды сейчас возлагались на местного связного, которому можно было полностью доверять и верить в то, что он не подставит и не бросит на произвол судьбы. Хотя, конечно, такие надежды были преждевременны. Алекс хорошо знал всю подноготную профессии разведчика и не страдал иллюзиями, пытаясь их отгонять подальше от себя или держать на расстоянии, но доверять в любом случае оставалось только связному, к которому он сейчас, как раз и ехал. Можно было сказать, что с корабля прямо на бал, не считая заезда в отель, и тем, что кораблём был самолёт.