Мертвая неделя

Проворная старушка уже была возле калитки. Шла широко, размашисто, чеканя каждый шаг, Степу так учили ходить в армии, но он, вернувшись на гражданку, тут же об этом забыл. Не нравилось Степе в армии. Одно дело подчиняться бабе Глаше, которая знает, что делает, другое – слушать командиров, которым важнее занять ерундой, чем научить полезному. Одно дело – учиться воевать с мертвяками, другое – с живыми людьми. С живыми людьми Степе не нравилось сражаться даже теоретически.

Степа догнал бабу Глашу, но не поравнялся с ней. Шел на полшага сзади, дулся. И она, конечно, поняла.

– Обижаешься? – спросила вроде и резко, но он уловил в ее тоне мягкие нотки. Не извиняющиеся, конечно, а просто теплые, родные.

Не ответил. Баба Глаша оглянулась, зыркнула на него, и снова пошла вперед.

– Зачем ты повел их туда? – спросила другим тоном, не таким, как говорила в доме, а таким, как пеняла ему за непослушание во время обучения. Степа был хорошим учеником, но ему всегда казалось, что баба Глаша уж слишком опекает, не дает развернуться в полную силу. – Перед которой из них красовался?

Степа почувствовал, как шею заливает краснота. Он почему-то всегда краснел с затылка.

– А хоть бы и перед которой, – буркнул он, глядя себе под ноги. – Ты сама сказала, что одна из них мне женой станет, а кто за меня пойдет? Они городские, а я из деревни. Не ровня им. Они, видела, какие красивые все, умные? А я что в своей жизни видел? Только что в армии был, а так всю жизнь здесь. Чем могу их впечатлить?

– Ты с навью сражаться умеешь.

– А толку? Кто из них понимает эту выгоду?

Баба Глаша вдруг остановилась, повернулась, задрала голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Степа едва не налетел на нее, поэтому стоял теперь рядом, возвышался над ней, как гора. Черные глазки-бусинки смотрели с легкой долей насмешки, но смеялись не над ним.

– Когда они узнают правду, – тихо и как-то торжественно сказала баба Глаша, – поймут. Еще драться будут, кому из них за тебя замуж идти.

Она развернулась и снова пошла дальше, а Степа еще несколько секунд удивленно смотрел ей в след.

Глава 11

Третья ночь Мертвой недели

Мирра

Вечер прошел в напряженном молчании и закончился быстро. Большое красное солнце едва спряталось за лесом, уступив место ночной темноте, как все засобирались спать. В этот раз ни Полина, ни рыжая в баню не пошли, удовлетворившись водой в умывальнике. Даже ужинать не стали, просто выпили чаю с печеньем и разошлись по постелям. Ничего не обсуждали, не строили версии, вообще старались не касаться произошедшего: ни купания Полины в озере, ни посещения дома с мертвой невестой, ни разноса бабы Глаши. Ни, тем более, поведения Степана.

Мирра не понимала, что страшного они сделали, наведавшись в тот дом, но в этом месте происходило столько странного, что она многое принимала как данность. Вот, наверное, и с домом что-то не так, не следовало в него ходить. Оставалось надеяться, что бабка сможет как-то все исправить.

Ей не спалось. Щербатая луна, похожая на кусочек сыра, ярко светила в окно, заливая комнату серебряным светом, в лучах которого то и дело шевелились пугающие тени, заставляли подниматься дыбом волоски на теле, но оторвать от них взгляд было невозможно. Девчонки тоже не спали. Мирра слышала раздраженное сопение рыжей с кушетки, вздохи Полины с дивана. Но нарушать звонкую тишину никто не решался.

Луна прекратила лить свет в одно окно, перешла в другое, сместились тени на полу и на стене, когда Полина наконец не выдержала. Скрипнул старый диван под ее весом, она села, завернувшись в тяжелое одеяло, как в кокон, и посмотрела на подруг.

– Не нравится мне все это.

– Никому не нравится, – тут же меланхолично отозвалась Лика, даже не повернувшись к ней.

Мирра осторожно села, стараясь не шевелить ногой, поскольку та все еще болела. Матвей был прав, рану бы зашить, но они всегда заживали сами. На ней все заживало, как на собаке.

– Что именно? – спросила она.

– Да свадьба эта! И бабка, и Степа явно что-то знают, но молчат. И Матвея она как будто не волнует, а ведь он жених! Почему ему все равно, кто невеста? Почему он не допытывается у бабки? Что, если невеста – та навья из запертого дома?

Лика лишь фыркнула. Ничего не сказала и Мирра, а Полина продолжила:

– Бабка сказала, что может, теперь и свадьбы никакой уже не будет. А почему? Не потому ли, что мы выпустили невесту? И теперь она сбежит?

– Вообще-то, она к нам вчера приходила, – напомнила Лика, наконец поворачиваясь к подругам и тоже садясь на кушетке. – Значит, сама вышла, без нас.

Полина мотнула головой.

– Может, она могла выходить ненадолго и недалеко. А мы своим визитом разрушили защиту, и теперь она сбежит насовсем. Вот бабка и переполошилась.

– Звучит бредово, – не стала выбирать выражения Лика. Впрочем, как всегда. – Что за свадьба: живого человека и навьи? Как это возможно? Да и зачем?

– В этом месте все возможно, – буркнула Полина. – Мирра, а ты что думаешь?