Мертвая петля

– Да что ж там такое в этих документах? – не удержалась Жанна. Ответом ее не удостоили. Ну и ладно. – А если предположить, что ее убили именно за то, что документы она просто не захотела отдавать? Может, она ознакомилась с ними и поняла, что такая корова нужна самому.

– Кто? – в один голос удивились все трое.

– Корова, – повторила она, но видя полное непонимание на лицах мужчин, отмахнулась.

О чем говорить с людьми, забывшими героев детских сказок?

– Мне кажется, вам лучше обратиться в полицию, – подал голос Камаев.

Малинин и Белковский посмотрели на него как на городского сумасшедшего и отвернулись, не удостоив ответом.

– Ему деньги важнее ребенка… – всхлипнула Инга. Говорила она негромко, и Жанна поняла, что та обращается к ней. – Если с Рони что-то случится, я убью его… клянусь.

– Сколько лет мальчику?

В ответ Инга показала растопыренную пятерню и снова шмыгнула. Потом она открыла рот, но тут телефон в ее руке издал мелодичный сигнал. Она подняла на Жанну глаза со слипшимися ресницами и чуть вздрогнула.

– Сообщение… голосовое…

Олег Валерьевич вырвал из ее рук телефон, посмотрел на дисплей и ткнул в него пальцем.

«Сегодня в час дня садитесь на экскурсионный теплоход. Документы возьмите с собой, положите в полиэтиленовый прозрачный пакет. Отдайте человеку, который покажет вам это фото на своем телефоне. Не обращайтесь в полицию, иначе получите в подарок ухо пацана». Мужской голос из сообщения проговаривал текст как-то механически, словно устало.

На дисплее видна была фотография мальчика в зеленых шортиках и футболке с принтом человека-паука. Ребенок сидел на каком-то низком топчане и смотрел в камеру слегка удивленно, словно решая, заплакать сейчас или еще подождать.

Инга громко икнула и попыталась вскочить, но Белковский подбежал и надавил ей на плечи.

– Это блеф. Слышишь? Они не посмеют!

Он почти кричал ей эти и другие слова прямо в лицо, Инга лишь моргала часто-часто и дышала как выброшенная на берег рыба.

– Рональдо, – пролепетала она и обмякла на диване.

Как Жанне не было жалко бедную мать, но тут она мысленно крякнула. Назвать сына Рональдо? Ах, ну да, папа же ярый болельщик… Кажется, ему не сильно жаль собственного отпрыска. Другой уже давно бы поднял на ноги всю полицию.

Инге принесли воды, пока она пила, проливая на грудь, Малинин мрачно прохаживался по комнате. Потом остановился, словно вспомнив, что в комнате есть и другие люди, посмотрел на Камаева и на Жанну и энергичным кивком указал на выход:

– Думаю, вам лучше уйти.

– Но мы можем быть уверены, что вы сняли с нас все подозрения? – Камаев не двинулся с места.

Белковский в это время помог Инге подняться и повел ее, неверно ступающую, в сторону спальни, шепча ей при этом:

– Девочка моя, не волнуйся, я все сделаю, чтобы вернуть нашего мальчика. Рональдо ничего не грозит, поверь.

Услышав его воркование, Жанна непроизвольно подняла брови. Так вот вы какой, Олег Валерьевич, прямо сладкоголосый птиц.

– Ваш запрет покидать отель является незаконным, – не желал сдаваться Камаев.

Малинин устало повернулся к нему. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не ответить грубостью.

– Хорошо. Запрет снимаю. Но глаз с вас не спущу. Понятно? – Смотрел он при этом только на Жанну, начисто игнорируя нахала-пилота. – Идите. И не делайте глупостей.

Им пришлось подчиниться.

– Ничего себе, – негромко пыхтела Жанна, нажимая кнопку лифта, – мы им, можно сказать, преступника на блюдце, а в ответ никакой благодарности.

Камаев молчал и только играл желваками на смуглом лице. Жанна посмотрела на часы, до времени, назначенного преступниками, оставался час. Камаев тоже посмотрел на часы. Взгляды их встретились.

– Это безрассудно, – сказал он.

Ее брови взлетели вверх. Словно он мог подслушать ее мысли. Если, конечно, сам не подумал о чем-то похожем.

Створки лифта распахнулись. Они вошли внутрь.

– Вообще-то нет, – тряхнула Жанна головой. – В этой истории мы вполне можем стать крайними. А я не хочу.

– Думаешь, можешь на что-то повлиять?

Жанна пожала плечами. С одной стороны, Ильяс прав: пусть сами разбираются. Странные они. Ребенку пять лет уже. Значит, связь давняя. Почему не разводится тогда? Не политик же, чтоб за репутацию дрожать. И как они собираются спасать мальчика, если документов у них нет? Неужели Белковский допустит, чтобы с сыном что-то случилось? Она вспомнила дрожащие губы Инги. «Ему деньги важнее ребенка».

– Просто ребенка жалко. Документов же у них нет, а встреча уже назначена. Вот что бы ты сделал на их месте?