Мертвая петля

В ответ Камаев дернул щекой. Он примерно представлял… что. Да, в этой ситуации остается только подсунуть похитителям фальшивку и постараться проследить за тем, кто заберет документы. Логично же? План был бы хорош, если бы заранее знать, что преступники недоумки. Вероятнее всего, это не так. Преступники тоже понимают, что момент передачи документов – самый опасный. Малинин может попробовать захватить преступника в надежде выбить из него место, где держат ребенка. Но в этом случае возврат ребенка живым и невредимым почти невозможен. Все зависит от того, насколько Белковский дорожит внебрачным сыном. Что для него важнее, он или сохранение этой их пресловутой коммерческой тайны?

Они вышли на пятом этаже.

– Мы вряд ли сможем на что-то повлиять, – сказал Камаев мрачно. Потом посмотрел на совершенно бледное лицо Жанны, заметил упрямо сжатые губы и как нехорошо сверкнули ее глаза. Против воли он улыбнулся: – Вижу, тебя это не останавливает? Хорошо. – Он еще раз глянул на часы. – Через десять минут в холле. Форма одежды походная, маскировочная.

Лицо ее просияло, она показала ему большой палец и быстро прошла к номеру. Камаев прикинул шансы. Весь его жизненный опыт подсказывал, что этот «полет» может стать весьма опасным: слишком уж резко события набирали высоту. Хотя критический угол атаки, после которого легко сорваться в штопор, пока не достигнут. Но осталось до него не так уж и много.

Глава 8

У пристани покачивался небольшой однопалубный теплоходик. С него вываливалась пестрая толпа веселых людей. На стенде перед кассой висело расписание. В тринадцать часов начиналась полуторачасовая экскурсия. Жанна взяла билет, потом купила мороженое, неожиданно очень вкусное, и неторопливо пошла по набережной, надвинув козырек бейсболки пониже на лицо. Волосы были туго заплетены в косу и прятались под спортивной олимпийкой. Маскировка так себе, конечно. До отправления оставалось полчаса.

Мимо прошла пара, голоса показались знакомыми. Из-под козырька Жанна с удивлением посмотрела в спину Наталье и Антону, которые шли по набережной, держась за руки, словно детишки в детском саду. До нее донесся звонкий смех, Антон обнял спутницу за талию и притянул к себе. Жанна даже сдернула темные очки, чтобы убедиться, что ей не показалось. Нет, не показалось. Наталья, которая уже полгода страдала от назойливого внимания Антона и вечно кривилась от его шуток, теперь шла, прильнув к нему, как Аленушка к березке. Что-то воистину странное творится вокруг.

Осуждать кого-либо было не в ее правилах. Она и сама за свою жизнь натворила такого, что не ей быть поборницей морали. Просто это повод подумать, как удивительно устроен мир. Еще вчера ты верил, что солнце – это небесное тело, а сегодня радостно воздеваешь руки и бьешь ему земные поклоны как божеству. Может, она тоже сможет измениться? Не век же ей жить с этой болью? Да, она потеряла самого близкого человека, потеряла из-за людской глупости, до сих пор не может дышать полной грудью. А ведь это так просто – взять и разрешить себе снова любить.

В размышлениях она чуть было не пропустила Белковского. Тот шел, сжимая в руках прозрачный пакет-майку, в котором лежала синяя папка-скоросшиватель. Значит, все же решились на обман похитителей. Жанна подобралась как перед взлетом. Виски сжало, интуиция подсказывала, что все это может кончиться очень плохо. Украдкой она осмотрелась. Ни Малинина, ни его людей не наблюдалось. Но они, конечно, где-то рядом. Главное, чтобы не засекли ее. Она быстро смешалась с толпой пассажиров и прошла на пристань. Белковский стоял у ограды, смотрел на теплоход и тяжело дышал. Толпа напирала на него, давила, но Белковский не спешил ступить на трап. В итоге одна толстуха сильно толкнула его и прикрикнула:

– Ну, что встали-то? Мешаете же!

Белковский вытер лоб и неуверенно ступил на трап. Матрос на другом конце сходней поддержал его и помог сойти на палубу.

Пассажиры растеклись по теплоходику. Многие сразу поднялись на вторую палубу под тентом и расселись на скамейки. Белковский же прошел внутрь, где стояли мягкие диванчики и имелась стойка буфета. Она прошла следом. Белковский сидел, уставившись в пол.

Людей Малинина она вычислила сразу. Двое крепких парней, хоть и одеты были в рядовые джинсы и футболки, сидели на сиденьях с ровными спинами, словно на лекции у злого препода, не разговаривали, не смеялись, не вертели головами вслед за указаниями гида, голос которого раздавался из динамиков.

Теплоход шел по реке, оставляя за собой пенный след. Конечно, здорово бы сейчас стоять на палубе, дышать речным ветром, щуриться от солнца, мечтать. Но не в этот раз.