Мертвая тишина

И все же я молчу, и тогда Воллер поворачивается в кресле ко мне, вопросительно склонив голову набок. Выражение моего лица явно отражает его собственные мысли, поскольку вытянутая физиономия пилота медленно растягивается в улыбке.

— О да! — восклицает он, направляя на меня указательный палец. — Разумеется! Вот такое безрассудство мне по душе! Нахрен «Гинзбург»! Вперед, к богатству!

Воллер снова склоняется над пультом и вбивает координаты. ЛИНА моментально ускоряется по направлению к «Авроре», а вовсе не прочь от нее. Из-за резкой смены направления нас слегка встряхивает, но генератор микрогравитации вычисляет новый «низ», и равновесие восстанавливается. К горлу подступает тошнота — не уверена, от рывка или от только что принятого решения.

— Мы понятия не имеем, что там произошло! — начинает Кейн, кое-как развернувшись ко мне в тесноте мостика. — Даже не знаем, безопасно ли…

— Взглянуть не помешает, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.

— Не помешает? — недоверчиво переспрашивает механик. — Шутишь?

— Что происходит? Ты что делаешь? — снова накидывается Лурдес на пилота.

— Закон находки, детка! — радостно вопит тот.

Я досадливо морщусь. Закон законом, но надо же и приличия соблюдать.

— Что это значит? — поворачивается девушка ко мне и Кейну. Однако механик вскидывает руки — то ли в знак капитуляции, то ли в досаде — и уходит.

— Мы нашли «Аврору», она брошена, — объясняю я. Или, по крайней мере, без единой живой души на борту, способной предъявить права на корабль. — Это означает…

Меня перебивает Воллер.

— …Что она наша!

4

Когда ЛИНА подходит к «Авроре» вплотную, от громадности лайнера становится немного не по себе. Наш миниатюрный анализатор выглядит жалким клещом, ползущим по лоснящемуся серебристому зверю, который то ли не замечает паразита, то ли еще не разозлился настолько, чтобы его стряхнуть.

Мы облетаем гигантский корабль, и лучи прожекторов скользят по его гладкой обшивке. Вот они выхватывают один из иллюминаторов, стекло которого немедленно отзывается вспышкой, и сердце у меня так и екает.

Но изнутри никто не сигналит. Какие бы то ни было признаки жизни отсутствуют. Зато есть свидетельства кое-чего гораздо худшего.

На корме отсутствует с десяток спасательных капсул, и их пустующие внешние доки темнеют гнилью в грозди здоровых и блестящих ягод, все еще облепляющих стебель.

Еще несколько капсул, похоже, не удалось запустить — они слегка перекошены, однако по-прежнему присоединены к корпусу корабля. Судя по их почерневшим бортам, кто-то пытался эвакуироваться без расстыковки. Управляемые автоматикой двигатели запустились, но зажимы удерживали капсулы на месте.

Возможно, вследствие паники. И неопытности. Видимо, пассажиры пытались покинуть корабль самостоятельно, без руководства экипажа.

А над спасательными капсулами на корме, под одним из двух огромных стеклянных куполов, нас встречает ошеломительная зеленая лужайка.

У меня так и перехватывает дыхание. Трава? Если им удалось вырастить здесь траву, тогда, возможно, они и пищу выращивают, а значит…

Увы, почти одновременно с этой мыслью я замечаю и другие детали, возвращающие в суровую реальность.

Трава чересчур уж зеленая. На противоположном конце лужайки все еще высится жизнерадостный красный флажок, воткнутый в имитацию почвы. Привинченные по периметру столики и кресла придают зеленому полю вид элитного загородного клуба.

— Лужайка для гольфа, — сообщает по внутренней связи Нис. — Согласно описанию, под стеклянным куполом на другом конце лайнера располагается бассейн.

Мы облетаем внешний край купола, и я замечаю вспышки отраженного света. Это над площадкой лениво плавают крошечные изогнутые клюшки для гольфа, сталкиваясь друг с дружкой и стенками. Среди них в бесконечной петле кружится огнетушитель с вмятым днищем.

— Генератор гравитации отключен, — констатирую я.

Перед входом во внутренний коридор трава искромсана и изборождена, как будто по ней что-то волокли. Или кого-то. Металлическая дверь в коридор искорежена и почти сорвана с петель. Да что здесь такое творилось?

Лурдес рядом тоже не сводит глаз с мониторов. Вдруг она подступает ближе и сжимает мне руку холодными пальцами.

На мгновение я сохраняю контакт, а затем меня захлестывает знакомая волна паники — слишком близко, это уже чересчур! — и отдергиваю руку.

Девушка бросает на меня уязвленный взгляд, а я притворяюсь, будто не замечаю его.

Но я вовсе не хочу ранить ее чувства. Должность капитана порой подразумевает сочетание функций родителя, вожатого и строгого, но доброжелательного директора школы. Вот только некоторые вещи мне просто… не под силу. Люди могут рассчитывать на меня лишь до тех пор, пока во мне не срабатывает некое реле, отталкивая меня от них. Я же не могу позволить себе рассчитывать на кого-либо вообще. Разумеется, не в прямом смысле — например, я физически не могу управлять ЛИНА самостоятельно. Могла бы, так пилотировала бы.