Мертвая тишина

Комментарии под статьей, сохранившиеся с самой даты публикации, вполне отвечают ожиданиям: плач по двум сестрам-знаменитостям на борту, сумасбродные конспирологические теории, подразумевающие в том числе и вмешательство инопланетян, и препирательства о состоятельности упомянутых теорий.

— Несчастные семьи, — шепчет Лурдес. Она бессильно опускается в свое кресло и хватается за край приборной панели перед собой, словно без опоры ей не удержаться на месте. — Но теперь-то мы можем улететь отсюда? Установим флаг, отправим сообщение или что там еще нужно сделать, чтобы заявить о своих правах, и улетим, а? Пожалуйста!

И в очередной раз на мостике воцаряется тишина. Девушка понятия не имеет, как работает Закон находки, вот только никто не горит желанием объяснять ей.

Воллер поворачивается в кресле ко мне:

— Улетаем? — Буквально в каждом слоге читается вызов.

…Пищевой принтер почти выдохся. Остается лишь три упаковки протеина. А у воды появляется странный привкус. Металлический. Мама говорит, значит, пора менять фильтр. Еще она говорит, что мне нужно выбираться отсюда, иначе я останусь здесь навсегда, мертвой, как все остальные, как она сама…

Снова отмахиваюсь от воспоминаний. Это не одно и то же. Даже рядом не стояло. На этот раз я не одна. И я не маленькая девочка на отдаленной станции. Я — капитан, в моем подчинении ЛИНА. Я могу убраться отсюда, когда захочу.

Хоть прямо сейчас, и плевать на заявку.

Вот только это означало бы отказаться от единственного оставшегося шанса построить жизнь по своему вкусу — самостоятельную, без «Верукса». Именно корпорация отправила мою маму — вместе со мной — на Феррис. А после всего произошедшего на станции доставила меня обратно, определила в один из своих интернатов и содержала там, пока я не достигла трудоспособного возраста. Догадайтесь, кто был готов нанять меня, с моей-то биографией?

И вот теперь «Веруксу» я больше не нужна, разве что на формальной административной должности, которую бросили мне как кость. Вне зависимости от моего согласия.

Во мне с новой силой разгораются гнев и отчаяние.

Моя доля в этой находке — путь к свободе. «Верукс» больше не будет дергать за ниточки, а я останусь в космосе и буду заниматься тем, что нравится, не завися от их щедрости.

— Нет, — отвечаю я наконец пилоту. — Не улетаем.

Слишком многое стоит на кону.

Воллер издает торжествующий вопль.

— Нис, нам нужно попасть внутрь, — продолжаю я.

— Уже работаю, — немедленно отзывается системщик.

— Внутрь? — с нескрываемым ужасом переспрашивает Лурдес. — Что мы там забыли?

— Ковалик, — вдруг вмешивается Кейн, — нам нужно поговорить. Немедленно. — Связь со щелчком обрывается. Сейчас механик объявится на мостике. Только его здесь и не хватало.

— Воллер, двигай обратно на левый борт, — велит Нис. — Без доступа к комсети информации у меня немного, но там должен быть грузовой отсек для доставки пассажирского багажа и припасов. Я тут кое-что нашел, так что сможем попасть внутрь, если только выложенные спецификации не устарели из-за какой-нибудь модернизации в последнюю минуту. Отсек вроде как достаточно большой, чтобы просто влететь в него.

— Клэр? — продолжает волноваться Лурдес. — Что происходит?

Я не отвечаю. Она такая молодая и… неискушенная. Такой бы ей и оставаться. При обычной работе на комсети так бы и получилось. Да, несчастные случаи все еще происходят. Космос опасен. И Лурдес не дурочка, ей это известно. Разумеется, рутинная и порой мрачная реальность работы в космосе неизбежно наложит на нее свой отпечаток, вот только, похоже, сейчас она получит разом лет за десять.

— Лично я сомневаюсь насчет модернизации, мертвым это ни к чему, — со смешком отвечает Нису Воллер.

Девушка вздрагивает, переключает внимание на пульт связи и дрожащими руками запускает проверку системы, хотя связаться мы все равно ни с кем не сможем. Можно лишь отправить сообщение в надежде, что оно достигнет комсети, как до нас дошел сигнал бедствия «Авроры». И на этом все. А если послание дойдет до адресата, итогом будет лишь указание диспетчерской «Верукса» вернуться в исследованное пространство и ждать дальнейших распоряжений. Подчиняться чему… я и не подумаю.

Тем не менее рутинная работа успокаивает, поэтому я не собираюсь прерывать Лурдес. Она имеет право на страх. Естественная реакция. Если в этой дали остается хоть что-то естественное.

— Лурдес, — окликаю я ее и жду, пока она обернется.

Наконец, она смотрит на меня. Пальцы теребят свиток на цепочке, глаза блестят от влаги.

— По Закону находки, — объясняю я, — необходимо доставить документально подтвержденный артефакт и сделать публичную заявку.