Мертвец

Заработали динамики на соснах, и тут же с разных сторон пошёл саксофон. Такая заводная мелодия, от которой хотелось приплясывать. Мы поспешили к эстраде.

– Мама дорогая… – выдохнул Вырвиглаз.

Сразу ясно, что нам здесь делать нечего. Шарьинске саксофонистки явно не про нас. Красивые. Очень красивые. Взрослые. В центре сцены стояла, видимо, самая главная их исполнительница – блондинка в коротком чёрном платье. Она играла какую-то известную мелодию, но играла её так, что все вокруг смотрели только на неё. Она была…

Вырвиглаз развернулся и пошёл прочь. И мы с Упырем пошли. Потому что почувствовали вдруг, что…

Ну, короче, я не могу это рассказать. Это была как встреча с красотой. От этого всё настроение сразу пропало, я почувствовал себя совсем плохо.

– Да и играют они так себе, – сказал вдруг Вырвиглаз. – В музыкалке Голяков играет лучше… Пойдёмте лучше на конкурсы.

– Да ну их, эти конкурсы, – отмахнулся я. – Чего в них интересного? Полчаса махать топором, чтобы получить стакан лимонада…

– В четыре часа можно в «Дружбу» пойти, – сказал Вырвиглаз. – Шахов в честь Дня города привёз из Костромы настоящий фильм и специальный портативный проектор. В газете писали, что фильм будет нормальный. Не то что мы тогда смотрели, с этой дурой…

Я промолчал. До четырёх часов надо было чем-то заниматься. Бродить туда-сюда по парку или пойти в «Пружину», по случаю Дня города туда пускали всех.

Со сцены долетали хриплые саксофонные звуки, от которых становилось ещё грустнее. Я вдруг вспомнил про Катьку, но ничего не почувствовал. Мне не хотелось видеть Катьку и даже думать про неё не хотелось.

Вырвиглаз продолжал:

– Пишут, что кино нормальное. Про то, как на Землю пришельцы напали, с Марса, кажется, по Герберту Уэллсу. Слышали про кладбище?

– Про какое?

– Как про какое? Про наше, родименькое. Звёздный городок которое. Такие вещи там происходят – мозги заворачиваются. Знаете Жорку Рыжего?

– Нет, – рассеянно сказал я.

– Ну, это побоку, он редкая жаба. Он пошёл на кладбище навестить любимого дедушку, он хороший внук и ходит к дедушке каждый месяц. Идёт себе идёт, никого не трогает, птички поют, и вдруг глядит, а из-под надгробного камня торчит рука.

Я не слышал, не очень хорошо слышал, Вырвиглаз громко повторил:

– Там рука из могилы торчала!

– Да что ты говоришь! – удивился я. – Рука…

– Не свежая, конечно, старая, с такими червяками… – Вырвиглаз весьма убедительно пошевелил языком. – Он, короче, как увидел, так обделался, как жаба. Побежал, как баран, ну и ногу сломал, сейчас в травме лежит. А над кладбищем по ночам туман синий распространяется, это не к добру.

– Вырвиглаз, – сказал я. – Ты когда-нибудь перестанешь врать? Хотя бы день ты можешь не врать? В честь Дня города?

– А я и не вру, можешь сам сходить. Сходи, сходи, посмотри, там между всеми могилами скелеты валяются! При стартах земля трясётся и расходится, и скелеты вытряхиваются наружу, всё дело в разнице давления. И вообще, войска собираются вводить.

– Зачем?

– Как зачем? А вдруг они поднимутся? Восстанут! Если они на поверхность как-то пробираются, то вдруг в один прекрасный день они ещё и оживут. Это вполне может быть, в ракеты заливают гептил, а от гептила хоть кто оживёт. Это настоящий мутаген. Будет круто! Вот у вас ружьё есть?

– Есть, – ответил Упырь. – Помповое многозарядное ружьё…

– В случае чего отстреляетесь, – успокоил Вырвиглаз. – Главное, стрелять им в голову и сохранять хладнокровие. Ты умеешь сохранять хладнокровие? Я тебя научу…

Я вдруг заскучал по шарьинским красавицам. Недавно их ведь видел, и вот уже заскучал. Мне захотелось отправиться к ним, к эстраде, сесть куда-нибудь и посмотреть, и послушать. И неправда, что они играть не умеют, умеют. И очень хорошо они даже умеют играть.

– Для того чтобы обрести это ценное качество, надо взять несколько иголок, хорошенько их продезинфицировать и начать загонять себе под ногти. Знаешь, под ногтями есть такие нервные окончания, если их разрушить, то становишься таким спокойным, как стрекоза…

Вдруг саксофон стих, в репродукторах захрустело, и голос ведущего объявил, что птицефабрика «Главбройлер», ассортимент продукции которой широко представлен в нашем городе, проводит промоакцию «Сорок бифштексов». Вернее, не акцию, а конкурс. Конкурс поедателей котлет. То есть опять же бифштексов. Принять участие могут все желающие, а приз самый что ни на есть достойный – кухонный комбайн.

– Ну, пойдём, – сказал Вырвиглаз.

– Куда? Хор уже выступил… Или ты это, хочешь подойти познакомиться? Так я тебе могу сразу сказать – шансов нет. С такой башкой ты… Батор, батор и ещё три раза батор.

– Да я понимаю, не дурак. Я говорю – пойдём на котлетный конкурс. Хочу поучаствовать.

– Зачем тебе кухонный комбайн?

– Буду это делать… – Вырвиглаз не придумал по-быстрому, что сказать. – Соки буду выжимать. Это облегчит домашний труд, там в этом комбайне столько функций…