Мертвые Ив (ЛП)

Письмо скомкалось в моих сжавшихся кулаках. Потом я прочла его еще пять раз, пытаясь понять, когда он его написал.

«Найти мои слезные протоки?» Черта с два, я могла. Я достала кинжал из ножен на руке. Кончик поблескивал. Рукоятка была заляпана красным. «Это кровь Джоэла? Что я наделала?»

Горло горело, когда я трогала пальцем острый край. Я не могла нести вес его последних вздохов, воспоминаний о его глазах. Я не хотела знать, что с ним произошло, убежденная, что это меня разрушит.

Я бросила нож на скамейку, опоясывавшую нос лодки. Нос смотрел на восток, как стрелка компаса. Я не хотела знать о «Надкрылье». Наша жестокая ненасытная раса не заслуживала спасения. Я помнила его мантру, но Исландия была уничтожена.

«Послушать песню?» Упоминания Джоэла о любви и следовании за сердцем всегда были для меня слишком абстрактными. В вопросах интима я полагалась на сенсорные данные — дрожь учащенного пульса, вибрирующее гудение внизу живота. Серенада смеха. Джоэл называл это песней. «Но зачем включать это в письмо?»

Я подумала о жизни в одиночестве. «Заставит ли меня моя нужда прикосновений, секса искать утешения в руках другого мужчины?»

Мое нутро взбунтовалось и заставило меня содрогаться в рвотных позывах за бортом лодки. Божьи коровки не успокаивались, пока я висела на борту лодки, отплевываясь пересохшим ртом. Они заползали в мои волосы и забирались под одежду. Большая их часть все еще летела в сторону восточного берега.

Я не хотела покидать лодку. Я не хотела сталкиваться с тем, что рыскало на земле. Только не без Джоэла.

Аптечка первой помощи успокоила некоторые из моих больных мест. Я отрешенно отмывалась и латала раны. Мои разодранные запястья. Мои разбитые глаза и губы. Но потянувшись к израненной плоти между бедер, я не смогла сдержать сильной дрожи.

Чтобы избежать очередного раунда тщетных рвотных позывов, я запихнула в себя воду, тунца и горстку крекеров. «Вот вам и вегетарианство».

Слой за слоем с меня сдирали все, что делало меня мной. Что останется в итоге?

Я вновь упаковала вещи, надежно спрятав письмо в водонепроницаемый мешок. Мотор заурчал, и я направила лодку к восточному берегу. Там я в последний раз пришвартовалась, взвалив на спину вещевой мешок, пистолет, карабин и AA-12.

Я скользнула в укрытие леса, где божьи коровки рассеивались у его границы. Они меня бросали? Я не знала, куда направляюсь. Когда я набрела на тихий ручеек, то позволила ему вести себя сквозь густую чащу. Я быстро двигалась на грани мизантропии (прим. буквально «человеконенавистничество» — отчуждение от людей, ненависть к ним, нелюдимость). Стоны Джоэла вновь стали раздаваться в моих ушах, пока я не захотела отрезать их, чтобы все умолкло. «Останься в живых. Ищи истину. Не оглядывайся назад».

Я весь день шагала через лес вдоль ручья, держа чувства настороже на случай гудения или запаха крови в воздухе. Я не останавливалась, зная, что как только сделаю это, бездна горя поглотит меня. Спина и плечи болели от часов висения на системе шкивов. Вес моей ноши усиливал пульсацию. Наручные ножны терлись о бинты на запястьях. Но все это было ничто, по сравнению с болью от отсутствия Джоэла.

«Куда мне идти?» Провизия в вещевом мешке была не вечна. Я шла, куда несли меня ноги, как будто они уводили меня как можно дальше от болезненных воспоминаний.

Когда последние лучи солнца отступили за большие дубы, я стала искать место, чтобы разбить лагерь. Вскоре густой лес расступился перед поляной. Я позволила голове запрокинуться. Великолепная полная луна составляла мне компанию. Ей было все равно, что я была женщиной, она не осуждала мою греховность, не пыталась восполнить пробелы в памяти, не ставила под вопрос мое психическое здоровье. Луна просто висела там, делясь своим светом.

Зловонная вонь пота перебивала запах глины и грязи, налипших на мои ботинки. Мой топ промок насквозь под вещевым мешком. Я сняла его вместе с рабочей одеждой и зашипела при виде своих костлявых ребер, которые превратились в открытые мозоли от натирающего вещевого мешка. Затем под защитой огромного американского вяза (прим. лиственное дерево) я развернула свой спальный мешок и прислушалась.

Ничего. Не было слышно ни стрекотания сверчков, ни хлопанья крыльев летучей мыши, ни даже ветра, шевелящего ветки. Я очень мало знала о биологии и живой природе. «Может ли экосистема подвергнуться влиянию вируса? Или появлению новых видов?»

Я закрыла глаза и сосредоточилась на одном ощущении. Я хотела услышать хоть что-то, кроме стука собственного сердца.