Мертвые не лгут

– В тысяча восемьсот тридцать седьмом.

– А баба его, иначе вдова?

– Наталья Николаевна Гончарова-Пушкина-Ланская скончалась в восемьсот шестьдесят третьем, – откликнулся всезнайка Корифейчик.

– Все равно очень давно, – с деланым сожалением покачал головой генеральный продюсер. – Аппарат Остужева не возьмет.

И тут скорее от отчаяния, чем всерьез, лысый телеведущий предложил:

– Тогда, может, Мэрилин Монро? А что? Очень секси и умерла загадочно.

Борис Аполлинарьевич вздохнул:

– Тоже не пойдет. Мэрилин – не наш человек. Америкосов народ теперь не любит, не восьмидесятые годы. Давайте, Иван Соломонович, вы у меня еще подумаете на ту же тему – но недолго. И послезавтра мы с вами снова встретимся. Очень жду от вас новых ярких идей – но доступных, вы понимаете, доступных! – причем любой тете Зине из Саратова. Я знаю, вы можете.

Он уважительно пожал Корифейчику руку, и тот выкатился из кабинета.

* * *

В ту ночь звонок разбудил Барбоса Аполлинарьевича в четыре утра.

Звонил Сам – градоначальник и вице-канцлер Вениамин Андреевич Шалашовин.

Сам, как всякий человек с нечистой совестью, ночь любил больше, чем день. Засиживался за бумагами до утра, плавал в бассейне, принимал вассалов. При этом он не был настолько свирепым, как его далекий предшественник Иосиф Виссарионович, не заставлял своих сатрапов в ожидании звонка просиживать по кабинетам. Да и средства коммуникации изменились. Всегда можно повелеть, чтобы подчиненного отыскали по мобиле. Необязательно им по кабинетам, да и по домам сидеть. Могут и на дачах отрываться, и у любовниц.

Формально Борис Аполлинарьевич нисколько подчиненным градоначальника не являлся. Издательство его и телеканал были совершенно независимыми акционерными обществами, семьдесят пять процентов акций в которых единолично принадлежали Чуткевичу. (Остальные двадцать пять, сообщим об этом между прочим, просто для точности и статистики, поделены были между его нынешней женой-моделью и сыном от первого брака.) Несмотря на полную (вроде бы) автономность телемагната, он, как и все люди, проживающие в Большой Москве, Шалашовина, конечно, знал и отчасти боялся. Хоть тот и не был первым лицом в стране, Барбос Аполлинарьевич нисколько не сомневался, что ежели возникнет у Шалашовина желание или нужда превратить в пыль его самого, его имущество или бизнес – он это сделает, причем легко, щелчком двух пальцев. Ему даже открыто объявлять войну не понадобится. Просто начнутся у Бориса Аполлинарьевича проблемы – для начала с минкомсвязью, потом с пожарной инспекцией, санэпидстанцией, телевизионным техническим центром, типографиями… Затем очередь дойдет до налоговой, следственного комитета, полиции обычной и полиции тайной… Хорошо, если просто бизнес отнимут или дом, из страны выживут. Могут ведь и посадить.

Хотя обратный процесс также возможен. Понравишься градоначальнику – и твоя карьера (и без того обустроенная) еще круче пойдет вверх. Народ ведь благоволение высокого руководства очень быстро считывает. Оно в воздухе само разнесется, даже без слов. Все сами собой поймут: Чуткевич в фаворе. И это прежде всего скажется на деле. На канал решат прийти работать, вслед за Мореходовым, другие звезды. Хэдлайнеры, начиная от самых популярных актеров и певцов, станут ломиться, в очередь записываться на передачи. А потом, глядишь, удастся пробить зависшую в недрах горсовета идею: купить место под собственный телецентр и начать строиться. Да и другие преференции последуют. Например, дадут зеленый свет еще одной не мудрящей, но выгодной идее Бориса Аполлинарьевича: выделят земельку под Москвой и льготный кредит – чтобы построить там, а потом распродать коттеджный поселок или квартал многоэтажек. Словом, звонок Шалашовина в столице означал многое, ох как многое.

И когда секретарь градоначальника сказал Чуткевичу, кто с ним сейчас будет говорить, сон немедленно слетел с него (напомним, дело происходило в четыре часа ночи). Борис Аполлинарьевич включил ночник и вскочил с кровати. Юная моделька-жена недовольно заворчала и перевернулась на другой бок.

– Некто Шалашовин, – бодро представился в трубке градоначальник и вице-канцлер. И добавил иезуитски: – Я вас не разбудил?

Надо заметить, что лично Чуткевич разговаривал с мэром-губернатором впервые и хорошо понимал, что от каждого его слова и даже интонации сейчас зависит, насколько благоприятно в дальнейшем будут выстраиваться отношения с первым лицом в городе. Поэтому он включил весь свой ум и чутье, чтобы оказаться во всем точным. Даже в соседнюю комнату в одних трусах вышел, в свой потайной кабинет – чтобы тело полураскрывшейся модели-жены не сбивало, не рождало своими изгибами неконтролируемых ассоциаций. И самый первый ответ на вопрос, не разбудили ли его, нашел достойный – самому понравилось, в меру умный, подхалимский и самоироничный.

– Для вас, Вениамин Андреевич, я никогда не сплю. – Голос, к счастью, со сна не сорвался, не прохрипел, прозвучал свежо и бодро. Кажется, градоначальнику на том конце линии понравилось.

Он молвил:

– Есть разговор. Когда можете завтра ко мне подъехать?