Мертвый дрейф

Он выстрелил в лоб, чтобы не мучился. После этого силы оставили майора спецназа, он опустился на камень, завалился, закрыл глаза… Когда он очнулся, уже стемнело, видимость сохранялась весьма условная. Он обнаружил, что лежит почти голый, в приятной, но уже попахивающей компании, и основательно замерз. Он лунатиком бродил по побережью, натыкаясь на острые камни. Отыскал свою одежду – по ней хорошенько потоптались, стал натягивать, стараясь ничего не перепутать и облачаться в правильной последовательности. По мере одевания он несколько раз терял сознание, прислонялся к холодному камню, глубоко дышал, возвращался к жизни. Ботинки превращались в каторжные колодки – «эксплуатировать» их было бессмысленно. Он стащил с ближайшего покойника добротные бутсы, сунул в них ноги, стало тепло и уютно. Взгромоздил за спину ударно отстрелявшийся двухсредный автомат, на плечо повесил «М-4», отряхнулся, пошел…

Он не помнил, как перебирался через каменные изваяния и россыпи и какой из ангелов-хранителей прокладывал ему дорогу. Можно было шуметь – и он шумел. Свистел порывистый ветер, несколько раз в прорехах между рваными тучами проглядывала луна. Две тени метнулись к шатающемуся человеку, урча от радости, повалили на землю, стали мять, ощупывать – словно у него имелось при себе что-то ценное.

– Мужики, не надо, щекотно… – стонал он. – Всё в порядке, не ранен, не убит, не пил, просто устал я чего-то…

– Ну, ты даешь, командир… – бормотал с благоговением Крамер. – Ну, ты даешь… А мы тут слышали стрельбу – ну, думаем, все, допрыгался наш старший по званию, решил уйти с музыкой…

– А где наши недруги, Глеб? – тряс его Никита. – Мы тут тропу перекрыли, решили, что если пойдут обратно, то мы за тебя отомстим. А их всё нет, зато ты так эффектно возник…

– Подружился я с нашими недругами, мужики… – шептал Глеб, чувствуя, как неудержимо проваливается в сон.

– Со всеми? – ужаснулись они почти хором.

– Со всеми…

– И нам ни одного не оставил? – сокрушался Никита. – Ну, жесткач, командир, ну, жесткач, просто слов нет… А у нас, знаешь ли, все тоскливо, монотонно. Дашу и Ландсберга положили в разных концах пещеры, на всякий случай. Вроде спят, Ольга тоже спит. Ты отвлек их от этой норы, считай, что оценили. Ландсберг тут номера выделывал – так мычал, что даже кляп выплюнул. В туалет ему, видите ли, приспичило. Не может он десять часов прожить без туалета. Другие могут, а он не может. Ну, зачем нам эта вонь? Вытащили гада, развязали, затолкали за камень, чтобы сделал там свои дела. Сделать-то он их сделал, да после этого как рванул! Мы за этим пострелом еле поспели… Ну, отпинали, конечно, не без этого. Дарья Алексеевна слезно умоляла не мучить засранца – можно подумать, это мы его мучаем, а не он нас. Слушай, Глеб Андреевич, прости, если сможешь, за вопрос, но что мы делать теперь будем? Плохих парней на острове не осталось, разве только те, что в катере, но нам сдается, что их оттуда теперь и бесплатным гамбургером не выманишь…

– До утра будем ждать… – бормотал, погружаясь в сон, Глеб. – Ночью все равно никакие дела не делаются, хватит уже… Утром побредем на разведку… если сможем… Мужики, будьте людьми, оттащите меня в пещеру, сил моих больше нет…

Видимо, оттащили, поскольку именно в пещере он и очнулся спустя энное время. За «бортом» хлестал ливень, царила мутная серость. Кричали люди, кто-то стонал! Поначалу он решил, что это логическое продолжение сна (примерно похожее и снилось), но что-то подсказало, что он уже проснулся. Болело решительно ВСЁ. Он подскочил, осоловевший, взъерошенный, – и с размаху треснулся лбом о низкий потолок пещеры – он совершенно забыл, что здесь высота не больше метра! Искры полетели из глаз, как из точильного круга. Он рухнул обратно – и снова завозился, когда снаружи повторился отчаянный крик. Он нащупал автомат, осмотрелся – кроме него, в пещере никого. Ну, что там опять?! Сколько можно?! Он выкатился наружу с горящей, раскалывающейся на куски головой. Не сказать, что за ночь он удачно отдохнул – суставы ломило страшно, ноги были ватными и пустыми. Он промок в одно мгновение – черная туча, зависшая над островом, низвергала водопады. К черту дождь! Он принялся очумело озираться. В двух шагах от него корчилась от боли Ольга. Ее раненая нога была угрожающе подвернута, кровь пропитывала свежие бинты. Ее мордашка – и без того едва ли способная войти в топ самых очаровательных мордашек России – была искажена до неузнаваемости.

– Что с вами, Оленька? – бросился он к ней.

– Не лезьте, Глеб… – прохрипела женщина. – Сама справлюсь, я сильная… Помогите лучше своим друзьям – они отправились догонять…

– Кого?! – Он исполнялся самыми скверными предчувствиями.

– А вы догадайтесь… – Она злобно расхохоталась. – Эту профурсетку и профессора Ландсберга специально положили друг от друга подальше, и все же они как-то спелись, выбрались, сбежали! Хорошо, что Юрий вовремя проснулся, я тоже пыталась схватить профессора за ногу, он выволок меня на буксире, а эта тварь пнула по ноге… Господи, Глеб, бегите скорее, это случилось минуту назад…