Мертвый город

Марат посмотрел карту, ещё с минуту подумал, испытующе глядя на Стёпу, мимоходом скользнул взглядом по Юре — видимо, не смог в нём ни за что зацепиться, «школьник-шкодник» наш скользкий, что твой угорь, смазанный постным маслом, как физически, так и морально. Оставив Юру в покое, Марат уставился на меня, словно бы надеясь найти во мне какие-то подтверждения своим сомнениям либо, напротив, опровергнуть их.

Да, брат, непросто тебе сейчас. Полумрак, хаотично подрагивающий в такт колеблющемуся пламени лучины, — не лучшие условия для чтения по лицам и вылавливания во взглядах скрытых мотивов. И зря ты на мне сконцентрировался. Думаешь, самого молодого и неопытного выбрал, вдруг да не выдержит взгляда и расколется? Не дождёшься. Ты, конечно, грозный хищник, но я сейчас дома, на своей территории и в хорошей компании, вот эти два негодяя — они такие же, как ты, а то и покруче будут. К тому же ты ранен и ослаб от страданий. Был бы ты в чужой стае, тебя бы уже давно загрызли лишь по факту временной слабости и неуверенности в себе. Так что нет, не будет тебе откровений. Сдавайся как есть, на свой страх и риск.

— Вот тут. — Марат показал на карте четыре квадрата. — Точнее не скажу, в район придём, там уже сориентирую.

— Время?

— Завтра, с семи до восьми утра. Если утром не успеем, с семи до восьми вечера послезавтра.

— Что ж, примерно так я и думал, — сказал Стёпа. — Как чувствуешь, идти сможешь? Не знаю, как будет в реале, но, судя по карте, далековато топать придётся.

Я хотел было напомнить, что пациенту предписан постельный режим сроком в месяц и наш домашний врач будет категорически против каких-либо походов, но пациент успел раньше:

— Что значит «сможешь»? — В голосе Марата слышался знакомый уже мученический стоицизм, слегка отредактированный обезболивающим. — Надо — значит, пойду, и без разницы, сколько придётся топать.

— Хорошо, — кивнул Стёпа. — Отдыхай, набирайся сил. Выдвигаемся рано утром.

* * *

Оставив Марата отдыхать, мы взяли карту и пошли к Ивану.

Точнее, пошли не сразу, а сначала немного поспорили.

Я сразу заявил, что нам нужен Иван.

Стёпа сказал, что хотелось бы обойтись своими силами. У нас и так проблемы с доверием, так что не стоит привлекать к этому делу посторонних.

Я сказал, что без Ивана ничего не выйдет. Примерно вот досюда доведу, но вот отсюда (показал на карте) полный коллапс, я совершенно не знаю тот район. Кроме того, Иван — не посторонний, и в дальнейшем нам неоднократно придётся обращаться к нему за помощью.

Стёпа сказал, что за помощью обращаться будем, не вопрос, но вот именно завтра, на встрече с «барсами», нам любой посторонний будет как камень в ботинке. В сложившихся условиях «обнюхивание» — очень ответственная и деликатная процедура, нельзя туда брать лишних. Маршрут же мы можем поднять сами, карта добротная, а половину пути я знаю.

Я настаивал, что сами мы ничего не «подымем» и вторая половина маршрута станет с большой вероятностью предпосылкой к провалу операции. Мы запросто можем заплутать и не доберёмся до района к назначенному времени.

— Кстати, вы в курсе, что тут все названия улиц поменяли? Таблички содрали, на домах теперь не пойми какие цифры с буквами, без всякой видимой системы. Нужен дешифратор.

— Это не проблема, — возразил Стёпа. — Никто не отменял систему привязки к основным ориентирам. Тут на карте полно узнаваемых объектов, так что ты справишься.

— Ты же у нас ас-картограф, — попробовал взять меня на «слабо» Юра. — Или уже не ас?

Я проигнорировал провокацию и терпеливо пояснил упёртым коллегам, что город на «довоенной» карте (вообще если называть правильно, то это не собственно карта, а подробный план с топонимикой и сеткой высот) и город в сиюминутном состоянии в реале — суть две совершенно разные вещи. Хотя бы уже лишь потому, что многие «узнаваемые ориентиры» сгорели к чёртовой матери, половина улиц забаррикадирована «курками» и ДНД, и тут давно уже сложилась новая система перемещения. Система «тропы и колеи».

— Так что без Ивана не разобраться. Сами увидите, там чёрт голову сломит, в этой вновь сформировавшейся системе. Некоторые «улицы» теперь проходят прямо поверх выгоревших дотла домов.

— Ладно, — сдался Стёпа. — Пошли к Ивану.

* * *

У Ивана на кухне опять пекли блины и пили чай. Слышался весёлый галдёж и прибаутки, звенела посуда, вовсю несло табаком и постной выпечкой. Если не знать ситуации, ни за что не поверишь, что эти люди сегодня вынуждены были бежать из родного дома, взяв с собой только то, что можно унести.

Мука — вот ключ к веселью. Блины оказывали на людей чудодейственный эффект, после долгого житья впроголодь казалось, что мытарства позади (шутка ли, полсотни мешков муки в запасе!) и наступили новые счастливые времена.

На этот раз была очередь стариков («Это у них уже третий заход», — сказала вымотанная готовкой Галина), так что мы без проблем уединились с Иваном в спальне и посовещались.