Мертвый ворон кричит о любви

– Вот как. Но я и не предполагал, что ты так легко простишь и поверишь в мои извинения. Ладно, я расскажу тебе, почему решил стать лучше. Но не сегодня. – Максим кинул свой недопитый кофе в урну. – Хотя, может, тебе эта ситуация покажется смешной, тогда как для меня она стала поворотной.

– Мастер интриг. Но я не проглочу этот крючок. И с чего ты решил, что из меня выйдет хороший друг? Я ужасна, вон хоть Костю спроси. – Кира резко развернулась и пошла вперед, не оборачиваясь.

– После всего… Ты осталась доброй и никогда не отвечала злом на зло.

– Если бы я ответила, вы бы меня до смерти заклевали, – пожала плечами Кира. – Не принимай трусость и слабость за доброту.

– Пусть так. Но мне все равно хотелось бы с тобой общаться, – не отставал Максим.

– А мне нет, – тихо ответила Кира и ускорила шаг, практически перейдя на бег.

Максим не стал ее догонять. Он с грустью смотрел ей вслед, нервно сжимая и разжимая пальцы. Как просто обидеть человека и стать в его глазах законченным мерзавцем, и как невыразимо сложно признать свои ошибки и искупить вину. Даже оправдания вроде того, что ты был мелким и тупым, не работают. Кира до сих пор видит в нем противного одноклассника, который ее обижал. Но разве это справедливо? Дети не всегда способны отличить дурное от хорошего, порой нужно время, чтобы нравственные ориентиры правильно сформировались. Тонкий голосок совести нашептывал Максиму, что он старается подружиться с Кирой не ради нее, а ради себя самого. Ей не нужны его покаяния, это он мечтал услышать, что его простили. Максим поднял голову и посмотрел на небо. Если загробный мир и правда существует, он бы хотел, чтобы мертвые не имели возможности незримо наблюдать за живыми. Иначе их ожидают лишь боль и разочарование.

* * *

Костя еще раз проверил собранные вещи: палатка, два спальника, термос с чаем, спички, котелок, две большие бутылки воды, гречка, тушенка, печенье, конфеты, салфетки, аптечка, фонарик, горелка. И пауэрбанк для ноутбука и телефонов. Кроме того, он захватил теплые носки для себя и Киры, пледы и свою любимую подушку. До выезда оставалось десять минут, но Кира уже два часа как заперлась в своей комнате. А до этого натащила туда всякого странного тряпья и другого барахла, которому было место скорее на помойке, чем в девичьей комнате. Но это же Кира. Что с нее взять? Костя поднял сухой прутик, который подруга обронила в коридоре, и без зазрения совести выкинул его в мусорное ведро.

– Ты скоро? Мы же договорились выехать до пробок, – не выдержал Костя.

– Сейчас. Уже иду, – отозвалась Кира.

Через пару минут дверь ее комнаты распахнулась, и в коридор выплыло нечто. Костя едва смог сдержать истерический смех. Его нервы давно взывали о пощаде, и даже ударная доза магния и успокаивающих травяных чаев не спасала.

– Пряха к твоим услугам, мой заблудший мальчик. – Кира грациозно приблизилась к Косте и пощекотала его щеку тупым изогнутым ножом. – Ты не видел наш глаз? Без него нам с сестрами не вернуться домой.

Кроме ножа, девушка держала в руке посох, а из кармана огромного черного балахона, украшенного сухими ветками и расписанного странными рунами, вилась красная нить. Проследив за взглядом Кости, Кира похлопала себя по объемистому карману и подмигнула:

– Мой клубок пряжи на сейдр. Это особое женское северное колдовство. На нитях участников мой посох будет взлетать. И все мы сможем заглянуть в будущее, а после отдать дань предкам. Главное, не забыть веретёна.

Кира аккуратно накинула капюшон на голову, скрывая зловещий макияж: на ее глазах то ли углем, то ли тенями была нарисована черная повязка, а лоб и щеки испещряли черточки и символы.

– Ты в таком виде поедешь? – зачем-то спросил Костя, хотя ответ был очевиден.

Кира тем временем прошла на кухню, чтобы проверить, достаточно ли котам насыпано корма. Ее балахонистый плащ волочился по полу зловещей тенью, и Кефирчик тут же попытался вцепиться в край, чтобы отодрать прутик.

– Если бы кто-то мне сказал, что ты будешь в костюме ведьмы в окружении кошачьей свиты как ни в чем не бывало расхаживать по моей квартире, я бы посчитал это бредом сумасшедшего, – пробормотал Костя.

– Я не ведьма, а Пряха. Но впереди нас ждет Самайн и еще один поворот колеса. Могу для тебя примерить образ ведьмы, как Маргарита. – Кира полила свой куст из любимой Костиной кружки.

– И чем он будет отличаться от этого наряда? Вместо посоха возьмешь метлу?

– Да. А еще я буду голой.

Костя хотел было что-то ответить, но лишь беспомощно клацнул зубами. Иногда он не мог точно сказать – шутит Кира или нет. Память радостно подкинула ему воспоминание о том вечере, когда он выудил обнаженную девушку из воды: мокрые каштановые волосы живописно облепили плечи, кружевная пена лишь частично скрыла наготу, сделав тело еще соблазнительнее, а из-за холодной воды маленькие розовые соски…

– Очнись от грез, извращенец. – Кира выплеснула на Костю остатки воды из кружки.

– Поехали уже? Ты все собрала? – Костя вытер лицо рукавом.