Мертвых не судят

К вечеру Славич знал о Симакове гораздо больше. Бывший сотрудник МВД. Разведен. Живет один в крохотной однокомнатной квартирке с совмещенным санузлом. Изредка его навещают друзья. Еще реже бывают женщины. Симаков вел спокойный, размеренный образ жизни, почти не пил, никто не видел его курящим. Иногда куда-то уезжал на две-три недели. Это все, что смогли узнать коллеги Славича, пошатавшись по квартирам под разными предлогами и поговорив с местными всевидящими старушками. Выслушивая эту информацию, Славич в какой-то момент с удивлением подумал, что у него с Симаковым немало общего. Интересно, где границы этой общности и далеко ли она простирается.

Неясным же оставалось главное: на кого и ради чего Симаков работает.

* * *

Я вдавил кнопку звонка, отозвавшегося далеким, едва различимым сквозь двойные двери мелодичным звоном. Затем внутренняя дверь открылась, и я почувствовал, что меня внимательно разглядывают через глазок.

— Кто там? — спросил голос, исполненный плохо скрытой тревоги. — Что вам нужно?

Я поднял свое удостоверение, чтобы хозяину квартиры была видна через глазок красная обложка. Потом подержал перед глазком уже в раскрытом виде.

— Мне плохо видно, — сообщил голос.

— Откройте на цепочку, я передам.

Звякнуло железо. Словно тюремная камера, невольно подумал я. Просторная, очень удобная, с телевизором, ванной, отделанной черным кафелем, и прочими приятными вещами. Но камера. На одну семью. Просунул в образовавшуюся щель удостоверение и тут же отступил, демонстрируя абсолютную лояльность.

Наконец дверь открылась. Мужчина в тонком спортивном костюме, который лишь подчеркивал отнюдь не по годам излишнюю выпуклость животика, сделал рукой сдержанный приглашающий жест.

— Входите.

Он умел и, по-видимому, любил жить удобно. Это была очень красивая прихожая, какой у меня скорее всего никогда не будет, потому что я — не умею. Может быть, даже не очень люблю. Он не спешил приглашать меня дальше и выжидательно смотрел на меня, вертя в руках красную книжечку. В конце прихожей, в полумраке приоткрытой двери в комнату, я почувствовал легкое движение, которое меня не обеспокоило. Очевидно, за дверью стояла его жена.

— Что-нибудь слупилось? — спросил он требовательным тоном человека, привыкшего отдавать приказания.

— Можно сказать и так. Только вести разговор стоя не очень удобно.

— Почему? — машинально спросил он, и я взглянул на него с укоризненной полуулыбкой.

— Я бы мог прийти к вам на работу. Или попросить прийти ко мне. Но это в том случае, если бы мне нужно было у вас что-нибудь спросить. А вопросов к вам у меня нет. Наоборот, это я хочу кое-что рассказать.

По лицу его пробежала мгновенная волна напряжения и недоверия, и я понял, что последняя фраза была лишней. Нечто подобное ему уже приходилось слышать. Поэтому я постарался тут же продолжить, не дав ему возможности возразить.

— Вы можете позвонить дежурному нашего управления и проверить мои данные, — я кивком указал на удостоверение в его руках. — Пока вы будете звонить, я могу подождать на лестнице. Я прекрасно знаю, чего вы опасаетесь, и всего лишь хочу попытаться избавить вас от страха. Поверьте, никаких иных намерений у меня нет.

И пока он осмысливал услышанное, я совсем буднично добавил:

— Только позвольте мне руки сполоснуть, если можно.

— Да-да, конечно, — он вернул мне удостоверение и включил свет в ванной.

Нет, здесь я ошибся. Никакого черного кафеля. Обычная ванная комната. Хотя стиральная машина, разумеется, — автомат. А в остальном все как у людей. Пустив тоненькую струйку воды, я вслушивался в неразборчивый, но бурный диалог хозяина квартиры со своей супругой. Впрочем, он оказался достаточно коротким. Когда звуки их голосов смолкли, я закрутил кран и вышел в коридор. Они ждали меня вдвоем — грузноватый, начинающий лысеть со лба мужчина, выглядевший лет на семь старше своих сорока, и женщина, довольно стройная, сохранившая немалую долю былой привлекательности, несмотря на отсутствие косметики.

Мы вошли в комнату, и я занял место спиной к окну, чтобы свет не мешал видеть их лица.

— Извините, Татьяна Ильинична, — сказал я, — мне кажется, будет лучше, если мы поговорим с Петром Владимировичем наедине.

— Таня! — просительно произнес хозяин, но она помотала головой.

— Я должна остаться.

— У меня нет от вас секретов. Просто я не умею разговаривать в присутствии женщин, — довольно неловко объяснил я. — Вы все узнаете от своего мужа ровно через минуту после моего ухода. Прошу вас.

— Таня, — повторил муж, и она нехотя подчинилась. Вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь.

Я выдержал довольно длинную паузу и заговорил лишь тогда, когда хозяин начал выказывать признаки нетерпения.

— В общем, я в курсе ваших проблем.

— О каких проблемах вы говорите? Я вас не понимаю. — Он был на своей территории и быстро обрел самообладание.

— Вы пришли на завод инженером сразу после института. Двадцать лет на одном и том же месте, вы знаете всех, и вас знает каждый. Теперь вы — генеральный директор, избранный коллективом. Можно было бы только позавидовать…