Мерзость

– Не знал, что сигнальные пистолеты Вери стали такими маленькими, – говорит Пасанг.

Дикон достает разноцветные патроны, каждый немногим больше обычного ружейного патрона. И сами пистолеты, и патроны гораздо меньше, чем все морские и армейские ракетницы, которые мне приходилось видеть. Я заметил их в списке необходимых вещей, который Дикон составлял в Лондоне. В то время я не представлял, зачем они, и Дикон почему-то произносил их название как «Верей» (вероятно, чисто английский акцент), хотя я точно знал, что эти сигнальные пистолеты называются «Вери», по фамилии того парня, который их изобрел.

– Во время войны моя ракетница «Уэбли-Скотт» была больше похожа на мушкет, – продолжает Дикон. – Большое латунное дуло с раструбом. Заряжалась патронами дюймового калибра – вроде того сигнального пистолета Вери с дюймовым дулом, который ты, наверное, видел, Джейк. Но какой-то немецкий конструктор изобрел эти ракетницы двенадцатого калибра для ночных патрулей. Мы добыли несколько штук. – Он достает из рюкзака большую английскую ракетницу, чтобы продемонстрировать разницу. Сам сигнальный пистолет и патроны к нему как минимум вдвое больше немецких, которые лежат на камне перед нами. Но у этих ракетниц из вороненого металла, даже миниатюрных, все равно уродливый, утилитарный немецкий вид.

– Значит, – в это чудесное утро на высоте 27 000 футов на Северной стене Эвереста во мне просыпается сарказм, – армия позволила забрать себе три маленьких немецких ракетницы и одну большую английскую? Какая щедрость!

– Признаюсь, что захватил с собой одну большую, – говорит Дикон. – Никто не попросил ее вернуть, и я им не напомнил. Подобные вещи часто случались при демобилизации. Маленькие, те, что предназначены для вас – Жан-Клод получил свою вчера вечером, – я заказал по почте в одной фирме в Эрфурте, перед тем как они разорились.

– Как мы будем их использовать? – спрашивает Реджи, уже настроившись на деловой лад. Она берет сигнальный пистолет и, продемонстрировав умение обращаться с оружием, переламывает его пополам, чтобы убедиться, что он не заряжен. Потом прибирает патроны 12-го калибра с разноцветными метками, лежащие на камне рядом с ладонью Дикона.

– Видите, сигнальные ракеты бывают трех цветов: красного, зеленого и, как мы его называли во время войны, «белая звезда», – продолжает Дикон. Должен признать, что тон у него совсем не поучительный – просто объясняет что-то друзьям. – Предлагаю использовать зеленый как сигнал, что мы что-то нашли, чтобы подозвать остальных. Красный будет означать, что кто-то в беде и ему нужна помощь. Белый – сигнал, что всем пора возвращаться в пятый лагерь.

– Значит, сорвавшись с обрыва, – я чувствую себя немного пьяным, глупею и на секунду забываю, какое печальное событие привело нас сюда, – я должен по пути вниз выпустить красную ракету?

Все трое смотрят на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

– Это не помешает, Джейк, – наконец произносит Дикон. – Ты – самый нижний, ближе всего к обрыву.

Затем мы вытаскиваем свои рюкзаки и прячем сигнальные пистолеты Вери и патроны к ним во внешние карманы, которые можно достать, не снимая рюкзак со спины, но подальше от кислородных баллонов.

– Кстати, о поисках в нижней части стены, – говорит Реджи, когда мы все уже собрались и встали. – Вы действительно считаете, что тело Персиваля могло пролететь так далеко после падения с Северо-Восточного гребня или с Северной стены у Северного гребня?

Дикон не пожимает плечами, но в его тоне явно угадывается этот жест.

– Когда тело начинает падать с такого крутого склона, Реджи… падение обычно продолжается долго. Если причиной падения стала лавина, как утверждает Зигль, то тела Перси и Майера приобрели вертикальную скорость с самого начала.

– Тогда их тел вообще может не быть на Северной стене, – говорит Реджи.

Дикон не отвечает, но мы все слышим безмолвное: «Может и не быть». Об этом 2000-футовом обрыве под нами и падении с высоты более 8000 футов страшно даже подумать.

– Но я убежден, что Бруно Зигль солгал, когда называл лавину причиной смерти вашего кузена и этого Майера, – прибавляет Дикон. Я впервые слышу, что он с такой уверенностью говорит об этом.

– Но если Перси и Майер упали с другой стороны, с южной стороны Северо-Восточного гребня… – бормочет Реджи.

– Мы их не найдем, – с бесстрастной убежденностью заканчивает Дикон. – Больше двенадцати тысяч футов до ледника Кангчунг. Даже если мы поднимемся на эту гору по… Северо-Восточному гребню… как планировал и Мэллори… искать с южной стороны нет никакого смысла. Нам не разглядеть тел – или частей тел – с такой высоты. Особенно после года снегопадов. И я не собираюсь приближаться к снежному карнизу, который там обязательно есть.

– А как насчет меня? – спрашиваю я.

– Что насчет тебя? – удивляется Дикон.

– Границы моей зоны поиска.