Мешок с костями

Третьего июля 1998 года я положил два чемодана и портативный компьютер «Пауэр-бук» в багажник моего «шевроле», подал его задним ходом к дороге, потом нажал на педаль тормоза и вернулся в дом. Он стоял одинокий и покинутый, как верная любовница, не понимающая, за что ее бросили. Я не стал накрывать мебель чехлами, не отключил электричество (понимал, что Великий Озерный Эксперимент может быстро закончиться), но все равно дом номер четырнадцать по Бентон-стрит полагал, что наши пути разошлись. И мои шаги отдавались гулким эхом, которого просто не могло быть в комнатах, заставленных мебелью.

В кабинете я выдвинул ящик комода, в котором лежали четыре пачки бумаги. Достал одну, задвинул ящик, двинулся к двери, но на втором шаге остановился. Обернулся. Фотография Джо в купальном костюме стояла на комоде. Я взял фотографию, разорвал обертку пачки с торца и засунул фотографию между листами бумаги, как закладку. Если б ко мне вернулась способность писать и если б я этим воспользовался, то вновь встретился бы с Джоанной где-нибудь на двести пятидесятой странице.

Я вышел из дома, запер дверь черного хода, сел в автомобиль и уехал. Больше я на Бентон-стрит не вернулся.

* * *

Несколько раз у меня возникало желание съездить на озеро и посмотреть, как идет ремонт: расходы оказались куда выше, чем поначалу предположил Билл Дин. Но что-то меня удерживало. Мое сознание словно убеждало меня, что в «Сару-Хохотушку» я должен приехать для того, чтобы там и остаться.

Перекрывать крышу Билл нанял Кении Остера, а кузену Кенни, Тимми Ларриби, поручил ошкурить бревна снаружи. Он также пригласил сантехника и получил мое согласие на замену некоторых труб и водяного насоса. Потом выяснилось, что надо менять и автономный генератор.

В телефонных разговорах Билл очень сокрушался из-за всех этих расходов. Я ему не мешал. Когда янки в пятом или шестом поколении заводит разговор о деньгах, которые предстоит потратить, надо дать ему выговориться. Выкладывать зелененькие для янки так же противоестественно, как обниматься на улице. Что же касается меня, то я мог позволить себе потратиться. Жил я скромно. Не потому, что меня так воспитали. Просто мое воображение не подсказывало мне интересных способов тратить деньги. Трехдневный загул в Бостон состоял для меня из посещения матча «Красных носков», «Тауэр рекорс и видео» и книжного магазина «Вордсворт» в Кембридже. При такой жизни я не мог потратить даже проценты, не говоря уж об основном капитале. К тому же в Уотервилле у меня был хороший финансовый менеджер, и в день, когда я запер дом в Дерри и отправился к озеру, мое личное состояние превышало пять миллионов долларов. Пустяк в сравнении с богатством Билла Гейтса[37], но куда как много по здешним меркам. Так что я мог позволить себе заплатить за ремонт дома.

В тот год странными выдались для меня конец весны и начало лета. Я главным образом ждал, закруглял мои городские дела, разговаривал по телефону с Биллом Дином, когда тот звонил, чтобы высыпать на меня ворох очередных проблем, и старался не думать. Я сделал интервью для «Паблишер уикли», и когда репортер спросил меня, испытывал ли я определенные трудности, возвратившись к работе после «утраты самого близкого человека», я, не моргнув глазом, ответил, что нет. И ведь сказал чистую правду. Мои проблемы начались, лишь когда я поставил последнюю точку в романе «Вниз с самого верха». А до того все у меня получалось, как и прежде.

В середине июня мы с Фрэнком встретились за ленчем в льюистонском кафе «Старлайт», расположенном практически на полпути между нашими домами. За десертом (ели мы, естественно, фирменный клубничный торт «Старлайт») Фрэнк спросил, встречаюсь ли я с кем-нибудь. Я в изумлении вытаращился на него.

— А чего ты на меня пялишься? — в голосе его слышалось недоумение. — Если и видишься, я не собираюсь обвинять тебя в том, что ты изменяешь Джо. В августе пойдет пятый год, как она мертва.

— Нет, — ответил я. — Я ни с кем не вижусь.

Он молча смотрел на меня. Несколько секунд я не отводил глаз, затем принялся месить ложечкой взбитые сливки на моем куске клубничного торта. Торт подавали теплым, прямо из духовки, и сливки таяли. Почему-то мне вспомнилась старая песня о том, как кто-то оставил торт под дождем.

— А хоть с кем-нибудь встречался, Майк?

— Я не уверен, что должен тебе в этом отчитываться.

— Да перестань, Майк. А на Ки-Ларго? Там хоть…

Я заставил себя оторвать взгляд от тающих взбитых сливок.

— Нет. Не встречался.

Какое-то время он молчал. Я думал, ищет другую тему для разговора. Меня это вполне устраивало. Но он прямо спросил, спал ли я с кем-нибудь после смерти Джоанны. Он принял бы на веру любой мой ответ, даже если бы и сомневался в его правдивости: мужчины часто лгут насчет секса. Но я сказал правду, испытывая при этом какое-то извращенное наслаждение:

— Нет.

— Ни единого раза?

— Ни единого раза.

— А как насчет массажных салонов? Ты понимаешь, хотя бы для того, чтобы…

— Нет.