Мешок с костями

— А я считаю, что лгали. — Бургер хищно, как вампир, оскалился. — Я считаю, что…

Экран погас. Колокольчик Бантера коротко звякнул, и призрак, составлявший мне компанию, покинул гостиную. Мне заметно полегчало. Я не лгунья… Я никогда не лгала, никогда.

Я мог бы в это поверить, если бы захотел.

Если бы захотел.

Я пошел спать, и в эту ночь мне ничего не приснилось.

Я взял за правило вставать рано, до того как солнце нагреет мой кабинет. Выпивал стакан сока, съедал гренок и до обеда молотил по клавишам «Ай-би-эм», с удовольствием наблюдая, как страница следует за страницей. Я не считал свое занятие работой, хотя называл его именно так. Скорее я кувыркался на некоем мысленном батуте, пружины которого на какое-то время снимали с моих плеч тяжесть проблем реального мира.

В полдень я прерывался, ехал к Бадди Джеллисону, чтобы съесть что-нибудь большое и жирное, потом возвращался и работал час-полтора. После чего купался в озере и часа два спал в северной спальне. В главную спальню в южном крыле я практически не заглядывал, и если миссис Мизерв находила это странным, то свои мысли на этот счет она держала при себе.

В пятницу, семнадцатого июля, по пути домой я остановился у «Лейквью дженерел», чтобы заправить «шевроле» бензином. Бензозаправка была и около автомастерской Брукса, причем галлон бензина стоил там на пару центов дешевле, но мне не хотелось видеть ни Дикки, ни тем более Ройса Меррилла. Бензин лился в бак, я смотрел на далекие горы, когда с другой стороны бетонного возвышения, на котором стояли колонки, остановился «додж рэм» Билла Дина. Он вылез из джипа, улыбнулся:

— Как дела, Майк?

— Нормально.

— Бренда говорит, что ты пишешь, не разгибаясь.

— Есть такое. — Я уж собрался заикнуться о починке кондиционера, но слова эти так и не слетели с моих губ. Я до смерти боялся потерять вновь обретенную способность писать, а потому не решался хоть что-то изменить. Глупо, конечно, попахивает суеверием, но я не решался. Как знать, вдруг этот самый неработающий кондиционер входит в совокупность факторов, позволивших мне родиться заново?

— Что ж, рад это слышать. Очень рад. — Слова прозвучали искренне, но чем-то он отличался от привычного мне Билла Дина. Во всяком случае, от того Билла Дина, что приезжал ко мне в «Сару» в понедельник, шестого июля.

— Я тут роюсь в прошлом моей стороны озера.

— «Сара и Ред-топ бойз»? Помнится, они всегда тебя интересовали.

— Без них, конечно, не обойтись, но они — только часть истории. Я тут беседовал с миссис М., и она рассказала мне о Нормале Остере. Отце Кенни.

Улыбка Билла осталась у него на губах, пауза длилась лишь несколько секунд, пока он свинчивал крышку с горловины бака, но я почувствовал, как внутри у него все оборвалось.

— Ты не собираешься писать об этом, Майк, а? Потому что здесь живет много людей, которым это не понравится. То же самое я говорил и Джо.

— Джо? — Я едва подавил желание перепрыгнуть через бетонное возвышение и схватить его за руку. — А при чем тут Джо?

Он ответил долгим, полным любопытства взглядом.

— Она тебе не говорила?

— О чем ты?

— Она раздумывала, а не написать ли большой материал о «Саре и Ред-топах» для одной из местных газет. — Билл говорил медленно, тщательно подбирая слова. Я это запомнил, как и жаркое солнце, обжигающее мне шею, и резкие тени на асфальте. Он начал заливать бензин в бак, и урчание насоса так и било мне в уши. — Вроде бы она упоминала журнал «Янки». Я, конечно, могу ошибаться, но вряд ли.

Я утратил дар речи. Почему она держала в секрете свое желание написать очерк о местной истории? Думала, что вторгается на мою территорию? Нелепо. Она же знала, что я не обижусь… наверняка знала.

— Когда вы говорили об этом, Билл? Ты помнишь?

— Естественно, — кивнул он. — В тот же день, когда привезли пластмассовых сов. Только этот разговор завел я, потому что люди говорили мне, что она задает много вопросов.

— Совала нос в чужие дела?

— Я этого не говорил, — нервно ответил он. — Твои слова.

Все так, но я понимал, что именно это он и имел в виду.

— Продолжай.

— А что продолжать? Я ей сказал, что в Тэ-Эр немало больных мозолей, как и в других местах, и попросил ее не наступать на них, если есть такая возможность. Она ответила, что все поняла. Может, поняла, а может, и нет. Но я знаю, что вопросы она продолжала задавать. Слушала истории, которые рассказывали старики, у которых в голове все давно перепуталось.

— И когда это было?

— Осенью девяносто третьего и весной девяносто четвертого. Она кружила по городу, заглядывала даже в Моттон и Харлоу, с блокнотом и маленьким кассетным магнитофоном. Это все, что мне известно.

И тут я сделал удивительное открытие: Билл лгал. Спроси меня кто об этом днем раньше, я бы рассмеялся и ответил, что Билл Дин просто не знает, что такое ложь. Должно быть, лгал он довольно-таки редко, потому что делать это совсем не умел.