Месма (СИ)

 с десяток, не больше. Влад неторопливо принялся их перебирать, все еще надеясь увидеть нечто пусть не необычное, но хотя бы стоящее хоть какого-то внимания. Подросток лет 12-ти… Девочка лет 7-ми… А вот – бравый офицер в форме 41- 42 годов, без погон еще, два кубаря в петлицах… Взгляд суровый, решительный, брови вразлет, квадратный подбородок… Наверняка фронтовик! Красавец военный…

   А вот женщина во весь рост почти… Влад присмотрелся к фото внимательнее:

 Молодая, лет тридцати, высокая, статная… Великолепные руки  - длиннопалые, породистые, красивые… Весьма  впечатляющее лицо – чуть удлиненное, с большими темными глазами, и взгляд такой чарующий! а на губах чуть заметная улыбка. Длинные, темные волосы, тяжелыми полукольцами падающие на плечи. Неужели во время войны, в голод и холод, возможно было встретить такую роскошную женщину? Великолепный фотопортрет! Прямо шедевр… Интересно, кто это? Может быть, именно это и есть та самая Августа?..Странно, но глаза женщины на старой фотографии неожиданно показались Владу знакомыми! Это было совершенно невероятно…

    Он продолжал разглядывать фото – оказалось, что оно содержит в себе нечто такое, чего Влад сразу и не заметил. А когда разглядел – невольно содрогнулся от ужаса! И ему почудилось даже, что он ощущает, как волосы на голове его поднимаются дыбом...

 Город Краснооктябрьск, апрель, 1942 год.

     Тимка слез с поезда на товарной станции и сразу же пошел за немногочисленной толпой приезжих по узкой, раскисшей от дождей тропке, ведущей в город. За время своих скитаний он уже успел усвоить, что следует всегда придерживаться людского потока, ибо он непременно приведет туда, где можно раздобыть хоть какую-то еду. Когда группа худых и оборванных людей, к которым он прибился, обогнула дышащий белым паром паровоз, Тимка понял, что и на этот раз не ошибся: еще издали он увидел здание старинной церкви, окруженное низенькими жилыми домами, а возле церкви – обширное пространство, обнесенное потемневшим от дождя деревянным забором. Даже отсюда было видно, что там стоят столы и шевелятся крошечные людские фигурки… Несомненно, это был рынок! Это было место, где наверняка удастся чем-нибудь поживиться.

    Тропа вела прямиком к церкви через поле. Наверное, летом здесь было жарко и хорошо – особенно, когда светило и грело яркое солнце. Но сейчас солнышка не было – по небу, гонимые ветрами, мчались мрачные клочковатые тучи, в любую минуту готовые пролиться холодным ледяным дождем. Идти по тропе также стоило Тимке немалых усилий: его ноги, ослабевшие от постоянного недоедания, расползались в стороны на тропе, политой жидкой грязью, а пронизывающий ветер нещадно трепал его ветхий зипун, словно намеревался его сорвать и унести. К тому же Тимке приходилось еще всеми силами удерживать рукой старый картуз, нахлобученный на его русоволосую голову, ибо порывы ветра то и дело свирепо дергали его, норовя умчать в чисто поле, а Тимка слишком хорошо знал, что гоняться по мокрому от талого снега полю за картузом, у него, голодного и замерзшего, сил точно не будет…

    Но вот наконец и городская окраина. Вот синий забор, за которым виден рынок, а дальше – вычурное здание церкви. Купола, когда-то бывшие золочеными, не чищены уже много-много лет, имеют какой-то ржавый оттенок, и над высокими крестами, воздетыми в грязно-серое поднебесье, с карканьем вьется воронье.