Месма

Она усадила бледного, как смерть, Гришу на Владову кровать (к счастью, неразобранную) и решительно занялась его рукой. Сумку она поставила рядом на пол.

Влад растерянно и недоуменно наблюдал, как Валя, зажала вытянутую руку плотника у себя под мышкой(при этом она своим мощным локтем едва не своротила ему с плеч голову), и крепко сдавила рану длинными могучими пальцами. Влад увидел на руке Григория порез, источающий ручьи крови и напоминающий собой чей-то уродливый широкий рот, приоткрывшийся в гадкой ухмылке. Продолжая удерживать руку пациента своей мощной дланью, Валя свободной рукой вынула из медсумки плотную тканевую прокладку(она, похоже, была заготовлена загодя!) и положила ее на рану; затем извлекла рулон бинта и принялась сноровисто прикручивать прокладку к руке бинтом. Влад ошеломленно наблюдал за ее сноровистыми и четкими движениями.

— Что столбом стоите? — снова обратилась к нему Валя, сверкнув глазами. — Помогайте лучше!

— А что мне… — начал было Влад, но сестра перебила его:

— Держите вот здесь! Пальцами зажмите! Вот так…

Рука пострадавшего быстро превращалась в плотно забинтованную конечность. Влад украдкой глянул на медсестру, чье широкое лицо со вздернутым носом находилось в опасной близости от его губ. Валя была молодой девушкой возрастом не более 22-23-ех лет; от ее могучего налитого тела исходила теплая сила этаким густым незримым потоком; в общем, она явно была из тех женщин, которые коня на скаку… Владу вдруг страстно захотелось поцеловать ее в тугую щечку, до которой так легко можно было дотянуться вытянутыми губами!..

— Крепче держите! — резко крикнула Валя. — У-у… руки-то как крюки!..

И Влад мгновенно понял, что именно последует за его невинным возможным поцелуем, причем последует незамедлительно.

— Смотрите, прокладка, что вы положили ему, насквозь пропиталась кровью, — заметил он предупредительно. — Надо поменять, наверное…

— Не надо ничего менять, — Валин тон не допускал возражений, — просто сейчас же положим еще одну…

Она достала вторую прокладку, пристроила ее к уже закрытой ране и точно также начала прикручивать бинтом. Влад убрал свои руки, его помощь больше была не нужна. Прямо на глазах у него рука плотника приобрела вид белоснежного муляжа, пусть неуклюжего с виду, но явно непробиваемого. Теперь Валя взглянула наконец на Гришино лицо.

— Ну как ты, Гриш? — заботливо спросила она. — Все, кровь остановили…

— Ой, Валюша, спасибо… — отвечал плотник, едва ворочая языком.- Как я?.. да бывало и получше…

— Я уж вижу! — сурово отозвалась медсестра. — Натворил делов… так и помереть можно! Смотри вон, крови-то сколько! Или нет, не смотри лучше, а то дурно станет. Не пойму только, и как тебя угораздило? Первый раз, что ли, стекла меняешь?

— Да не менял я ничего! — с досадой отозвался Гриша. — Всего-то и делал, что осколки собирал. И вообще — не пойму, как такое случилось: никуда не спешил, в перчатках работал! И вдруг — рраз стеклом, да по руке! как будто кто-то взял осколок, да как маханул мне! словно бритвой…

Валя покачала головой с горькой улыбкой.

— Ох, и выдумщик ты, Гриша! — сказала она. — Ладно, пошли ко мне! Скорую вызвать надо…

Она поднялась и посмотрела на пострадавшего:

— Идти-то сможешь?

— Смогу, конечно, что ж я — совсем инвалид, что ли…

Он встал на ноги и слегка пошатнулся. Валя немедленно подставила ему свое литое плечо, а сама обхватила его рукой за талию.

— Ну пойдем, пойдем, — сказала она ласково, — страдалец ты мой…

Выводя пострадавшего в дверь, она обернулась и с улыбкой бросила Владу:

— Спасибо вам… за помощь!

Улыбка у нее была такова, что враз согревала душу. Смущенный Влад лишь смог прошептать:

— Пожалуйста… впрочем, не за что…

Он еще слышал, как уже за дверью Гриша робко спросил:

— Валюш… а может, не надо скорую?

— Надо, Гриша, надо! — строго отвечала Валя. — Тебя в больницу надо — рану обследовать, продезинфицировать, швы наложить…руку-то почти до кости распорол! Увалень несчастный… А у меня здесь кроме бинтов, йоду да зеленки и нет ничего, сам знаешь…

Влад остался один.

Он беспомощно огляделся: в номере царил настоящий разгром. На столе грудой лежали вынутые стеклянные осколки, из-под них выбивалась прозрачная пленка, на полу — раскрытый чемоданчик с инструментом. Кровать была смята и даже сдвинута с места. Рама от зеркала была почти освобождена от битого стекла — только над нижней планкой оставался большой кусок с зазубринами, но он сидел в раме достаточно крепко, и выпасть самопроизвольно явно не мог.

В комнате стоял ужасный запах пролитой крови. Ее зловещие пятна темнели повсюду — на осколках, на столе, а на полу зловеще поблескивали целые лужицы. Даже покрывало на кровати оказалось забрызгано кровью…

«До чего же скверно все обернулось, — с горечью подумал Влад. — Знал бы, что будет такое, молчал бы уж: висело бы себе это колотое зеркало, да и висело — ни черта бы с ним не случилось. А теперь вот — беда стряслась какая! Да и в номере черт те что творится: будто бы свинью зарезали…»