Мессианский квадрат

– Я тебе разве не говорил? Он потерял паспорт. Это значит, что раньше лета его не будет. Но летом он вроде обещал. Тогда и сходим.

***

До самого Песаха мы продолжали засылать к Пинхасу разных уважаемых людей. Я – со стороны раввинов, Сарит – со стороны ученых. Она переговорила с несколькими сотрудниками Пинхаса, мнение которых тот вроде бы уважал. Но и они ничем не смогли помочь. Вопрос своей женитьбы Пинхас со своими коллегами обсуждать отказывался.

– Ну что ж, психологическая атака провалилась, – подвел я итог почти двухмесячному опыту увещевания Пинхаса с помощью посредников. – Приступим к юридическим мерам.

Сарит сходила в рабанут. Там ей пообещали подумать о санкциях, но предупредили, что дело может затянуться, так как у Пинхаса оказался довольно шустрый адвокат.

Добраться до Кохаша из Мехолы при всей относительной близости этих поселений без автомобиля было непросто. Но я видел, что Сарит нуждается в моем участии, и старался по мере сил навещать ее.

Так дней через десять после нашего путешествия в вади Макух, воспользовавшись случайно подвернувшимся тремпом, я выбрался в Кохаш.

Мы с Сарит вывели Тамар на детскую площадку, а сами уселись на лавку.

Сарит выглядела грустной и осунувшейся.

– Измотала тебя эта история, как я вижу.

– Измотала, Ури. Еще как измотала.

– Рав Исраэль, уверен, что Пинхас со временем должен одуматься.

– Он плохо знает Пинхаса, – тихо и без эмоций сказала Сарит, – мой бывший муж болезненно самолюбив и ничего не забывает. И потом, я чувствую, в нем что-то как будто сломалось. Наверное, это с каждым можем произойти. Если бы не рукопись, может, это бы так никогда не проявилось. Рукопись стала точкой невозврата…

В голосе Сарит звучали такие безнадежность и усталость, что мне стало очень жаль ее, и я наконец решился рассказать ей о существующей лазейке, об известном мне аварийном выходе из ее отчаянной ситуации.

– Ты должна знать еще одну вещь, Сарит. На нееврея этот закон не распространяется. То есть если жена изменила мужу с неевреем, то дети от этой связи не считаются незаконнорожденными, а после того, как она получит развод, этот нееврей, приняв гиюр, сможет на ней жениться.

Сарит вздрогнула и посмотрела на меня выразительно, но я не сразу понял, что значил этот ее обреченный взгляд.

– Зачем ты мне об этом сказал?

– На всякий случай.

– Я, кажется, догадываюсь, на какой такой случай ты намекаешь. Не говори мне больше об этом. – Сарит резко встала. – И вообще я хочу остаться одна.

Я видел, что она готова заплакать.

– У тебя шалят нервы.

– Да, шалят! И я хочу остаться одна!

– Хорошо. Я позвоню тебе завтра.

– Лучше послезавтра, – сказала Сарит, и взяв за руку Тамар, пошла с ней по направлению к своему каравану.

Навалились сумерки. Я пришел на тремпиаду в полной растерянности. Казалось бы, разрешающий все трудности план с Андреем почему-то оказался отвергнут с порога. И почему она меня прогнала? Не хотела, чтобы я видел ее слезы? Я их столько за это время насмотрелся, что меня можно было бы и не стесняться.

Рядом со мной, скрипнув рессорами, остановился выезжавший из Кохаша автомобиль, но я в него не сел. В смятении я отошел в сторону, сел прямо на траву и задумался.

– Почему в самом деле Сарит прогнала меня? Обиделась, что я ей намекнул на Андрея? Но как можно обижаться на это? А вдруг дело во мне? А может, это я ей нравлюсь? – медленно соображал я. – И что значит эта горячая волна счастья, которой меня обдало от этой догадки? А почему я обрадовался, когда услышал, что она не хочет слышать про Андрея?

У меня замерло сердце:

– Ну да, в этом все дело! Я люблю ее! Все это время, заботясь о ней, я не столько честь религии защищал, сколько просто хотел быть рядом с ней. Просто удивительно, как я мог этого так долго не замечать!

Я вспомнил о том, как больше месяца назад распростился с Рахелью, сказав, что мы не совсем подходим друг другу и мне жаль ее времени.

– Чем не подходим? – с сожалением спросила Рахель.

– Некоторыми интересами… Меня, например, очень интересует история, кумранские рукописи, а тебя нет… – искренне веря, что это звучит убедительно, сказал я.

– Ты думаешь, что жена должна досконально разбираться во всем, чем увлекается ее муж? – спросила Рахель.

– Желательно.

– Тогда мы, наверно, с тобой действительно разные, – грустно сказала Рахель. – Я так не думаю.

В действительности я тоже так не думал. Просто я вспомнил, как рвалась в вади Макух Сарит, как она мечтала увидеть ту пещеру. Разве бы Рахель когда-нибудь этого захотела? Вот если бы она была, как Сарит! Почему она не такая, как Сарит? – промелькнуло у меня тогда в голове.

Как я в самом деле мог отвергнуть Рахель? Разве бы я поступил так, если бы не был знаком с Сарит? Нет, я бы несомненно женился на этой милой, трогательной девушке, думая, что люблю ее, но на самом деле не очень понимая значение этого слова!