Мессианское наследие

Миф, как и составляющие его символы, в зависимости от того, какие аспекты реальности он отражает, может быть индивидуальным, архетипическим или носить промежуточный характер, будучи, к примеру, национальным или родоплеменным (клановым). Индивидуальный миф — это своего рода самооправдание. У каждого человека — свои собственные явные или сокровенные представления о реальности. Каждому доводилось переживать разного рода приключения или эпизоды, которые, особенно при взгляде сквозь призму памяти, приобретают совершено мифические масштабы. В качестве примера можно назвать эпизоды из детства, давние любовные связи, школьные проказы. Приступы ностальгии — это также одно из проявлений мифа. Дистанция, будь то в пространстве или во времени, представляет собой весьма важный фактор мифотворчества. Мы все склонны мифологизировать наше прошлое — детские годы, родителей, яркие личности, оказавшие важное влияние на нашу жизнь на много лет вперед. Кроме того, мы также склонны наделять качествами мифа самые разные вещи, места и людей, с которыми нас развела жизнь, будь то географический фактор расстояния, вольный или невольный разрыв и, наконец, смерть. Всем знакомо то чувство, которое вызывает в нашем сердце отсутствующий друг или возлюбленная, и то, сколь часто они вспоминаются нам. Все эти эмоции и впечатления кажутся предельно простыми; все сложное и наносное бесследно улетучивается, и остаются одни эмоциональные реакции. Что касается мифов коллективного плана, то здесь такие личности, как Джон Ф. Кеннеди и Мерилин Монро, еще при жизни обладали поистине мифическим статусом. В результате преждевременной смерти их образы претерпели радикальную трансформацию, и их мифический статус еще более увеличился в масштабах.

Большинство коллективных мифов имеют архетипический и чисто родовой аспект. Любой из этих аспектов может быть усилен и подчеркнут за счет другого, и сам миф при этом приобретает индивидуальную или родовую окраску. Архетипический миф, подобно символу-архетипу, воплощением и раскрытием которого он является, отражает некие универсальные константы человеческого опыта. Какими бы ни были его корни в конкретном месте и времени, архетипический миф всегда выходит за их рамки и приближается к чему-то такому, что является общим для всего человечества. Уникальное качество и достоинство архетипического мифа заключается в том, что он может использоваться во имя сближения и объединения людей, ибо подчеркивает, что

есть у них общего. Именно архетипические аспекты христианства — в частности, принцип спасения, божественной природы Спасителя и святости всех, кто претерпел мученичество ради того, чтобы принести духовные блага своему народу, — вызвали отклик в сердцах как христиан, так и нехристианских народов. И действительно, именно в результате акцента на таких архетипических аспектах христианство, оказавшись в руках миссионеров, сумело найти отклик в столь далеких друг от друга странах, как Мексика XVI в. и Япония.

Родоплеменные мифы, наоборот, стремятся сосредоточить внимание не на том, что у людей общего, а на том, что их разделяет. Родовые мифы не касаются универсальной проблематики и общих аспектов человеческого опыта. Напротив, они служат для возвышения (пусть даже в собственных глазах) и возвеличения конкретного племени, культуры, народа или идеологии — естественно, за счет других племен, культур, народов и идеологий. Вместо того, чтобы стремиться к консолидации и реальному самоутверждению, родовые мифы направлены вовне, на самовозвеличивание и самопрославление. Такие мифы черпают энергию и импульсы для собственного развития из неопределенности, слепоты, предвзятости и даже вполне сознательного создания «козла отпущения». Постольку таким мифам обычно недостает внутреннего ядра, они должны постоянно формировать образ внутреннего врага, с которым предстоит вести упорную борьбу — врага, масштабы которого необходимо раздуть до пугающей величины. Родовые мифы отражают глубинную неопределенность и неуверенность в самоидентификации. Они создают себе внешнее подобие самоидентичности по принципу контраста и отталкивания. Таким образом, белым объявляется все, что не является черным, и наоборот. Всякий, кто не является врагом, — друг.