Мессия, пророк, аватар

И все-таки он нашел то, что искал. Будто кто-то помог ему, подсказал, подтолкнул: это здесь. Или какой-то внутренний голос нашептал: «Ищи, ищи, уже близко». Ровоам не ошибся. Вот пробегает по камням ручей, пробив себе русло в древних горах и намыв песчаные отмели; вот стеной нависают скалы, а в них – множество пещер. Это те самые пещеры. Вот и веревочная лестница и даже все тот же валун под ней, будто кем-то принесенный к скале и забытый тут. Да, это и есть жилище гуру Натхи.

У Ровоама засосало под ложечкой, задрожали и ослабели ноги, сделавшись будто ватными, похолодело в затылке. Сердце бешено заколотилось. Он присел на камень, потом даже прилег ненадолго на землю. Он должен успокоиться, отдохнуть от многомесячных стремлений беспокойного сердца. Так он решил. Так нужно, перед тем как подняться в пещеру. Он закрыл глаза, принялся глубоко и медленно дышать, как когда-то учился у йогов. И вот сон уже вкрадчиво подбирался к нему. Ровоам и не противился сну. Путь будет так…

Когда он снова открыл глаза, понял, что все хорошо: совершенно спокоен бывший ученик великого гуру, он бодр и ничего не боится… И все же Ровоам боялся… Чего? Он боялся, как признался себе, чего-то неожиданного, чего-то, к чему нельзя подготовиться. Вдруг старый гуру не признает его, не примет? Сможет ли гуру узнать во взрослом статном мужчине того, прежнего мальчика с чуть пробивающимся пушком над верхней губой, с ломающимся голосом и набухшими сосками – признаками раннего созревания? И что еще хуже, подумал Ровоам, если вдруг гуру сменил жилье. Он давно не в тех годах, когда взбираются по таким шатким лесенкам, как эта, висящая прямо перед Ровоамом. А сам-то он, Ровоам, сможет ли подняться по ней? Не сорвется ли? Вон какая она ветхая. Вот будет смешно видеть со стороны, как он полезет вверх и его длинная одежда заполощется на ветру, мешая и без того неловким движениям. Ну а если сорвется… Да кто ж увидит его здесь? Что за бред? Здесь так пустынно, ни одной живой души…

Ладно, надо еще немного собраться с духом и начать восхождение. И вот Ровоам встал, подоткнул полы одежды, как делал не раз, когда работал в саду, в поле, на постоялых дворах. Котомку оставил внизу. Полез. И вот он уже в пещере.

– Гуру Натха, – позвал он негромко. – Ты здесь, учитель?

Тишина. Ровоам осмотрелся. В пещере глубокий сумрак. Он понял, что жилище пусто, в нем уже никто не живет, и очень давно. Рови заглянул в маленький закуток, где, как он помнил, гуру обычно спал, подстелив соломы. Там всегда было теплее… Заглянул и отпрянул. На соломе лежал человеческий скелет, едва приткрытый кусками истлевшей ткани. Несомненно, это скелет гуру Натхи. Вот и длинные седые пряди его волос, на шее – не тронутые временем деревянные бусы-четки. Знакомые четки.

Поборов брезгливость, Ровоам снял бусы. Пришлось приподнять череп, коснуться мертвой седой пряди. Бусы он надел себе на шею.

Он выбрался из пещеры и ушел из этих мест, направляясь вдоль реки на юг. А река – он хорошо знал – текла к океану. Прошлое навсегда закрылось от него плотной завесой забвения. Так он думал и решил больше не вспоминать о прежней жизни.

И все-таки прошлое постоянно напоминало о себе. Ведь он шел по той же дороге, что и восемнадцать лет назад. Он узнавал селения, где останавливался или подолгу жил. Странно, и его узнавали люди. Правда, встречали настороженно. До этой земли тоже дошло известие о казни проповедника Рови-Натхи, который, как говорили, потом исчез и будто бы вознесся на небо. А тут вдруг перед людьми тот же Рови-Натха, сильно постаревший. Не чудо ли это? Прежней оставалась его походка, осанка. И, собираясь иной раз вокруг Ровоама, люди молчали, осторожно до него дотрагивались, убеждались, что перед ними живой человек, а не привидение.

Ровоам ничего не говорил, молчал, будто лишенный дара речи. Ему нечего было теперь сказать людям. Он только кивал им, угрюмо улыбался и шел своей дорогой. Перед ним расступались, пропускали его, словно прокаженного. Да и с ним никто не заговаривал. Но пищу предлагали, оставляя где-нибудь в сторонке, в корзинах. Ровоам угощением не пренебрегал. Жить-то надо!..

А надо ли? Этот вопрос он задавал себе не раз. Для чего он живет, зачем ходит по дороге своего прошлого? Кто бы подсказал ему ответ! Сам он ответа не находил и все шел и шел, будто руководимый слепым инстинктом, словно птица какая-то, которую этот инстинкт заставляет каждый год проделывать один и тот же путь, скажем, из северных стран в теплые края и обратно.

Однажды он оказался возле деревни, где когда-то был отвергнут вместе с друзьями по приказу брахмана Нилакантхи. Теперь здесь его окликнул человек, копавший неподалеку канаву для отвода воды.

– Незнакомец, – сказал человек, выпрямляясь и отставив в сторону лопату, – не смог бы ты подойти ближе, сюда, ко мне, чтоб мне не вылезать из канавы? Я хочу поговорить с тобой кое о чем.

Ровоам впервые со дня похорон Мелхолы-грешницы нарушил молчание.

– Ну что ж, незнакомец, – в тон землекопу ответил он, – мне не трудно, подойду.