Месть – блюдо горячее

– Степан Петрович! Выходит, что я убил человека своим посещением! А злодей гуляет по улицам. Думает, кого еще пришибить. Тебе жалко, что ли? Одной ногой ты уже на Сенатской площади. А потом…

Директор департамента даже съежился:

– Что потом? Ты чего задумал за моей спиной?

– Степан Петрович, покопайся в своем письменном столе. Наверняка там валяются несколько дел, которые ты отложил в долгий ящик из-за их противности. А я согласен разгрести любое дерьмо. Лишь бы оно лежало в Саратове.

– Есть такие дела. Люди сволочь, так и норовят подсунуть тебе свои продукты жизнедеятельности.

– Вот и откликнись на их просьбу. В последний раз, пока ты при такой влиятельной должности. Пошли им статского советника Лыкова для… Ну, придумай сам, с какой целью.

На лице Белецкого впервые возникло заинтересованное выражение.

– М-м… А ты шельма, Алексей Николаевич. Не подозревал за тобой. Вроде честный человек на вид…

– В Департаменте полиции служить да не оскоромиться? Признавайся, что за просьба к тебе от саратовцев.

– Ну, есть пара вопросов один паршивее другого. Дай мне день подумать. Ступай, отдохни с дороги. Разбери накопившиеся бумаги. А завтра утром приходи.

– Джунковскому что скажешь? – спросил сыщик, остановившись в дверях.

– Мы с ним почти не видимся. К черту его! Уедешь в Саратов по моему приказу.

– А Брюн когда здесь появится?

– Он уже в Перми. К середине февраля вступит в должность.

Алексей Николаевич щелкнул каблуками:

– До завтра.

– Ступай, – махнул рукой пока еще директор департамента. – Тут такое началось – дай бог увернуться. Читал указ насчет Коковцова? Выкинули под зад ногой. Что предрекали, то и случилось. Начался звездопад – многие звездоносцы полетят туда-сюда…

Газеты смаковали подробности отставок и назначений. В рескрипте Коковцову царь сказал: «…с сожалением уступая настояниям Вашим об увольнении, по расстроенному здоровью, от должности…» Хотя все знали, что здоровье Владимира Николаевича не так уж и расстроено. А перед новым министром финансов Барком в особом рескрипте самодержец поставил задачу заняться народной трезвостью. И как тогда сводить бюджет?

В чиновном небе столицы подули новые ветры. Хотя насколько новые? Свежеиспеченному премьеру Горемыкину стукнуло семьдесят шесть лет. Безусловно, очень умный человек и опытный бюрократ, он больше всего ценил покой. Главной своей задачей Иван Логгинович считал выполнять волю и тайные желания царя. Думу не любил, а еще терпеть не мог работать. Большой лентяй! После Коковцова, корпевшего над бумагами с утра до ночи, к власти пришел балованный старец с гигантскими холеными усами. Ну, держись, Третий Рим…

Полетели и фигуры помельче. Джунковский решил избавиться от всех своих подчиненных, на которых имел зуб. И свалил наконец полковника фон Коттена, начальника Петербургского охранного отделения. На его место он наметил полковника Попова, главного севастопольского жандарма.

Следом выкинули со службы Герасимова, который спас столицу в 1905 году от бунта. Последние годы он числился генералом для поручений при шефе жандармов, но давно уже никаких поручений не получал…

Товарищ министра внутренних дел Лыкошин перебрался в Государственный совет. А его место занял Плеве-младший, Николай Вячеславович, сын знаменитого деятеля, убитого террористами.

Лыкову все эти назначения были мало интересны. В верхах разберутся без него. Сыщику предстоял неприятный разговор с бароном Таубе о том, как их наградные ускорили конец Василия Полудкина… Оттягивать объяснение было бессмысленно, и он со вздохом снял трубку «Эриксона».

Как и ожидалось, беседа прошла в горьких тонах. В конце Виктор Рейнгольдович спросил друга:

– Неужели нельзя найти и наказать эту мразь?

– У Белецкого остались два-три дня, когда он еще может издавать по департаменту распоряжения. Обещал подумать над моей просьбой.

– А если не успеет или не захочет?

– Тогда все, ставь экипаж на тормоз. Новый директор меня не отпустит.

– И ничего не поделать?

– Виктор, я же чиновник пятого класса на государственной службе. Не могу по своей воле заниматься частной местью. Это против правил.

– А если мы возьмем отпуска, оба одновременно, и приедем в Саратов?

Алексей Николаевич покачал головой:

– Плохая идея. Два питерских павлина явились в чужой город… Без полномочий, без официального поручения… Нас будут игнорировать все, начиная с губернатора и кончая дворниками. Так что ждем решения Белецкого. Другого варианта нет.

…Степан Петрович вызвал подчиненного уже на следующее утро. Он сказал:

– Нашел я тебе одно дельце в Саратове. Только учти – оно тухлое.

– Но я приеду туда с официальной командировкой?

– Да.

– Я согласен! Спасибо!

Белецкий криво усмехнулся:

– Погоди благодарить. Тебе придется иметь дело с крайне неприятной бабой, скандальной, хамоватой, самовлюбленной и наглой. Это жена бывшего предводителя дворянства Саратовского уезда Евгения Аркадьевна Болмосова. Муж ее помер три года назад. И сейчас эта дура треплет всем нервы по любому поводу. Пишет письма в Министерство Двора, в МВД, финансистам, архиерею, губернатору, полицмейстеру – ну нескончаемый поток жалоб.