Месть графа

Сильвер была действительно уверена в том, что, несмотря на то оскорбление, которое она ему нанесла, он готов вновь вернуть ее в свою жизнь.

Обед с герцогиней оказался в точности похож на множество других обедов, на которых им довелось присутствовать в последнее время. Здесь были те же самые красавицы и те же самые щеголи, которые, лебезя, бросились к Рании, стоило ей появиться на пороге.

Очень скоро она сообразила, что при каждой новой встрече комплименты поклонников остаются прежними, и их восторженные льстивые слова стали терять для нее свое очарование.

Женщины же встречали Ранию с некоторой настороженностью, отчего она чувствовала себя так, будто они не пускают ее в свой избранный круг. Те из них, кого в прежние времена Чарльз выделял своим вниманием, или заискивали перед ним, или же отворачивались при его появлении, намеренно игнорируя его на протяжении всего вечера.

Обед казался бесконечным, и Чарльз подумал о том, что Рания оказалась права.

Она обмолвилась, что общий разговор за столом представляется ей скучным, будучи лишен той живости и оригинальности, которыми они наслаждались, оставаясь вдвоем.

И сейчас, отпустив очередное остроумное замечание, он поймал себя на мысли, что предпочел бы увидеть реакцию Рании, а не той женщины, с которой разговаривал.

Когда они возвращались домой на фаэтоне, Рания заметила:

– Прием показался мне необыкновенно скучным. Но я все время думала о том удовольствии, которое ждет меня завтра.

– Поскольку вы теперь – первая красавица сезона, то вам полагается получать удовольствие и от званых обедов и ужинов, которые устраиваются исключительно в вашу честь, хотя хозяева и делают вид, что, не будь вас, обед все равно состоялся бы.

– А вот теперь вы мне льстите!

– Ничуть, потому что это – святая правда, Рания. Они знают, что, пригласив вас, могут рассчитывать на то, что все молодые рафинированные и привередливые аристократы тоже примут приглашение, чтобы иметь возможность пофлиртовать с вами.

– Все это представляется мне верхом нелепости, если хотите знать мое мнение. Всему причиной – то, что вы одели меня, словно сказочную принцессу, а Антонио соорудил для меня прическу в новом стиле.

Она улыбнулась и продолжила:

– Все это, конечно, чрезвычайно лестно, но вы не хуже меня понимаете, что, если бы не Линдон-холл, на меня второй раз никто и не взглянул бы.

Чарльз и сам знал, что это правда, но подумал, что только Рания, будучи достаточно скромной, смогла признать это вслух.

– Вы, – сказал он, – нравитесь мне такой, какая есть, что бы ни было на вас надето. Уверен, что и Стрекоза придерживается такого же мнения!

– Разумеется, она ведет себя, как любой разумный человек.

Рания вздохнула:

– Жаль, что люди придают такое значение одежде. Конечно, если могут себе ее позволить.

– Я вовсе не запрещаю вам надевать ваши обноски, но подумайте хотя бы о том, как будут разочарованы все эти элегантные молодые красавцы.

– Половину времени, – рассмеялась она, – они думают как раз о собственной внешности, а не о моей. Но я чрезвычайно вам признательна за то, что вы для меня сделали, да вы и сами это знаете.

Она вспомнила полное энтузиазма письмо, которое только что получила от Гарри. Он сообщал ей, что нашел идеальное место для скакового круга и что через несколько дней пришлет Чарльзу подробный проект.

«Все-таки нам очень повезло, – подумала Рания, прочитав письмо. – Разве могу я желать чего-то большего?»

Но вдруг ей в голову пришел ответ на собственный вопрос, который она тут же попыталась отогнать.

Она старательно заставляла себя думать о чем-нибудь другом.

* * *

В палате лордов их ждали на ужин к семи часам.

– Но ведь это же очень рано? – заметила Рания.

– Это обычная практика, когда вас приглашают на ужин в палату лордов летом, чтобы гости могли выйти на террасу и полюбоваться Темзой, перед тем как пройти в столовую.

– О, это было бы замечательно, поскольку, я слышала, с террасы открываются потрясающие виды.

– Это действительно так, но завтра мы будем плыть по реке, и тогда с Темзы перед вами откроется совсем другой вид на здание парламента.

– Вас послушать, так завтра нам предстоит настоящее приключение!

По просьбе Чарльза она надела одно из своих самых красивых платьев, хотя и не такое декольтированное, как остальные ее вечерние наряды.

Платье белого цвета с кружевной каймой на рукавах имело модный оттенок и было украшено мелким кружевом по фестончатому подолу, доходившему до середины лодыжки.

Глядя на нее, Чарльз подумал, что она выглядит очень молодой, очаровательной и какой-то воздушной.

Чтобы подчеркнуть ее неземную красоту, Антонио сделал ей новую укладку, смягчив прежнюю строгость.

Рания сочла, что бриллианты для такой оказии будут выглядеть слишком уж нарочито, и потому надела только жемчужное ожерелье, отказавшись от всех других драгоценностей, кроме обручального кольца.

– Как я выгляжу? – осведомилась она у Чарльза, сходя вниз.

Этот вопрос Рания задавала ему каждый вечер на тот случай, если Чарльзу не нравилось что-либо в ее наряде или если, говоря его собственным языком, она «не выглядела на все сто».