Месть идеальной женщине

Алексей хмурился, потому что с самого утра хотел убраться подальше от этой умной златовласки с проницательным взглядом. Клер не сводила с него глаз, следила за каждой переменой в его настроении. Такое внимание смущало его, и волей-неволей, он рассказывал о себе все больше и больше. Намного больше, чем некогда планировал.

– Думаю о том, сколько бы я мог сделать до обеда, если бы был в офисе, – соврал он.

Клер отвернулась, и дальше они шли в полном молчании. Алексею вовсе не хотелось обижать Клер, но и отвечать на ее вопросы – тоже. Правда была в том, что он не знал, чем бы занимался на работе. Его приоритетом был подбор первоклассного персонала. Каждое его новое предприятие было шагом к поглощению империи Ван Эйка, но теперь этот путь пройден. Конечно, нажитое в процессе состояние требует внимания. Деньги должны работать. Но, несмотря ни на что, его снедали чувство вины и ощущение пустоты.

Вдруг Алексей увидел мужчину с фотоаппаратом. Тот был непримечательно одет. Сделав несколько снимков, он скрылся. Алексей не стал обращать на это внимание Клер. Он прекрасно знал, что ни один его шаг не остается незамеченным.

Алексей решил, что нужно усилить охрану. Если бы это был обычный папарацци, он бы не обратил на него внимания. Но неизвестный фотограф явно не желал, чтобы его заметили. Слежка такого рода могла означать только одно: кто-то пытается добраться до его секретов. Алексей испытал удушающее чувство дурноты.

Клер неожиданно взяла его за руку и сжала ладонь. Ее глаза были широко распахнуты от удивления.

– Когда ты сказал, что на улицах Москвы опасно, я представляла что угодно, но не… Это что, медведь?

Алексей проследил за ее взглядом и невольно улыбнулся:

– Это Масленица.

– Что это?

– Это празднование прихода весны. По этому поводу устраиваются гулянья.

– И как узнать, что весна пришла?

Алексей рассмеялся.

Потом они катались на тройке. Забравшись под теплый плед, Алексей рассказывал Клер о русских традициях. О Масленице, праздничных развлечениях, кулачных боях и о Великом посте.

После катания Алексей угостил Клер блинами с грибами, икрой, маслом и сметаной.

– Если я и дальше буду так много есть, тебе придется купить мне новый гардероб, – смеялась Клер.

Они гуляли под резными арками и любовались ледяными скульптурами – ангелы, замки и волшебные животные уже начали понемногу таять под солнцем.

– Ты совсем не ешь блины, – заметила Клер.

– Слишком много съел их в детстве.

– Тебе они так нравились?

– Нет, мы жили бедно, – сухо пояснил Алексей.

– В то время ты еще не работал на Григория?

– Когда я учился, то не работал. Мама не хотела, чтобы я отвлекался от учебы.

– Мне трудно представить, что ты прислушивался к чьему-то мнению.

– Я бы сделал для нее все, что угодно. – Его голос едва заметно дрогнул. – Тем не менее я не мог сделать того единственного, в чем она нуждалась. Я не мог вернуть ей отца. Когда Григорий дал мне работу, я был на последнем курсе университета. Поначалу мама продолжала работать, мы кое-как существовали. После я поддерживал ее до…

Клер была обескуражена его откровенностью. Ей вдруг захотелось обнять его, но она умела учиться на своих ошибках. Он будет делиться с ней, только если она не станет сочувствовать.

– Рак? – предположила Клер. В такой ситуации ей было трудно оставаться равнодушной. Он коротко кивнул. – Это такая трагедия.

– Она хотела умереть, – вдруг сказал он. – Мама прекрасно понимала, что заболевает, но не следовала предписаниям врача. Она понимала, что обременяет меня, и ей не хотелось жить без отца.

Клер тяжело дышала. Ей так хотелось утешить его, но она не могла сделать этого.

– Должно быть, она очень любила его…

– Его смерть полностью уничтожила ее. Было ужасно видеть ее в таком состоянии. Еще больше меня угнетало, что я… – Он помотал головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых безрадостных воспоминаний. – Ты закончила?

Клер плотнее укуталась в шерстяную шаль, которую купил для нее Алексей. Она очень хотела, чтобы он рассказал ей обо всем до конца, облегчил бы душу. Да, она не должна испытывать чувств к этому человеку, но его боль для нее невыносима.

Клер взяла Алексея под руку и почувствовала, как он напрягся.

– Я уверена, – вкрадчиво сказала она, – ты сделал все, что было в твоих силах. Ты не можешь обвинять себя в том, над чем не властен.

– Кто же еще виноват?

– Виктор? – невольно выпалила она.

– Что ты сказала? – Из его рта вырвалось облачко пара.

Наверняка она сморозила глупость… Но после смерти Виктора его грехи широко освещались прессой. Каждый день появлялось все больше и больше свидетельств его злодеяний. Ненависть Алексея к Ван Эйку была слишком глубокой. Клер вдруг вспомнила его слова: «После того, как моего отца убили». Неужели?..

– Виктор имел какое-то отношение к смерти твоего отца?

Внутренне она вся сжалась в тугой комок. Его лицо помрачнело.

– У меня нет прямых доказательств.