Месть негодяя

Кладбище в лесу, на выезде из города в сторону аэропорта. Пока жду, когда позовут в кадр, прогуливаюсь по едва приметной тропинке в лесу, ищу землянику. Вспоминаю детство, интернат под Красногорском, в котором жил с трех до шести лет. Поиск земляники — одно из первых воспоминаний. Под подошвами крохотных сандалий что-то необыкновенное, живое, ярко-зеленое, похожее на шерсть гигантской волшебной собаки. Такое наполненное неясным движением, шуршанием, жужжанием стрекотанием и щебетанием, необъятное, как Вселенная, слово «Трава»! В моей детской руке стебелек, на нем нанизаны драгоценные ягоды. Встаю на колени, вдыхаю чуть горчащий, щекочущий ноздри запах лесной земли, осторожно раздвигаю упрямые зеленые пряди, тянусь неуклюжими пальчиками к заветной ягоде. Только бы не помять! Или бросаюсь за ней наперегонки с товарищем, если он увидел ее одновременно со мной! Возможно, именно тогда во мне проснулся дух соперничества и зуд искателя. Каким я видел этот мир в три года? Каково это — понимать, что три года и один день назад тебя здесь не было. А где был? И где будешь, когда все закончится? Успокаиваю себя пьянящим подозрением, что был, есть и буду всегда…

Беспокойство

У парадного входа мэрии толпа. Иду навстречу. Кричат, ругаются, пытаются дернуть за рукав, размахивают гневными плакатами, сопровождают это все неприличными жестами. Ну а как иначе — играю создателя финансовой пирамиды, а таких людей рано или поздно обязательно ненавидят… Люди знают, что ведутся на обман, но рассчитывают, что именно им повезет. Один толстяк особенно активен. Лицо пунцово, как кожура граната. В реальности они бы порвали меня. Какие-то полтора милиционера, что они могут против толпы?

…Творческий человек должен постоянно сомневаться в себе, быть наполненным бунтующей толпой, скандирующей: «Ты Никто, Никто, Никто!» И каждый день доказывать, что он Кто-то! Обязательно надо верить в себя, но надо пробиваться к этой вере сквозь сомнения. А еще должно быть стыдно открывать рот, если нечего сказать. К сожалению, у нас сейчас все наоборот. По телевизору показывают в основном тех, у кого внутри огромная толпа скандирует — «Я Гений! Гений! Гений!», а полтора милиционера совести куда-то спрятались…

В перерыве посмотрел смонтированный материал и расстроился. Чего-то в моей роли не хватает. Под впечатлением после съемок до трех ночи мусолил сценарий. Нашел! Надо ярче проявить тему недоверия Родиона к Филиппу! Надо подготовить дальнейший открытый конфликт! Надо покопаться в прошлом, придумать это столкновение любви и ненависти, вражды и дружбы, подкрепить забытыми неразрешенными обидами…

…Сцена в загородном придорожном ресторане. Жую салат, смотрю на торчащий из-за леса трамплин, обдумываю наезд на мой «Атлантик». После сытного реального обеда есть реквизитный салат нелегко. И это как раз то, что нужно в подкрепление морального состояния Родиона — есть через силу…

Подъезжает лидер местной ОПГ Селиван с помощником и охранником. Вырубают моего охранника на входе. Садятся напротив.

— Все говорили, что ты финансовый гений, Родион. А ты лох, просто лох! Не вернешь деньги через неделю, пеняй на себя…

Селиван встает, собираясь уйти. Но не уходит. Должно быть, думает, ударить или нет. Если бы ударил — проиграл… Какая прекрасная пауза! К истории о зарождении недоверия Родиона к Филиппу, предлагаю добавить короткий телефонный разговор. Селиван с помощником ушли, а я беру трубку, набираю номер шефа службы безопасности, спрашиваю:

— Ну, что, вы нашли его?

Зритель не знает, о ком идет речь — от этого интересней смотреть дальше.

На другом конце отвечают, но зритель не слышит.

— Где? — переспрашиваю.

Выключаю телефон. И говорю сам себе:

— Странно.

Это «странно» очень важно здесь. Надо дать зрителю понять, что Родион напряженно думает, распутывает клубок. И подозревает всех…

Встык за этим в монтаже — Филипп у церкви признается священнику, что предал друга. Теперь понятно, почему в конце разговора со священником на фоне могил нарисовался Родион.

— Что ты здесь делаешь? Ты же не веришь в бога… — мои первые слова. А последние:

— Я как будто голый… Пытаюсь защититься и не могу! Кроме тебя у меня никого нет. Помоги мне, Филипп!

И теперь получается, что не просто прошу у Филиппа помощи, а играю ва-банк, проверяю, даю возможность все исправить…

Прощать друзей, но не спускать обидВсе прочим, и скрывать бездомность глаз…И делать вид, и только делать вид,Что это все с тобою в первый раз…