«Вот и хорошо. Наживку заглотил. Теперь все зависит от оперативников. Надеюсь, ребята сработают чисто», – подумала я и, выждав минуты три, тоже спустилась вниз. Я ждала звонка. Даже телефон наготове держала, но он все не звонил и не звонил. Неужели я ошиблась в своих расчетах? Неужели мой план не сработал? Нет, не может быть! Я все точно рассчитала. Мои слова должны были подстегнуть Кускова, заставить его волноваться и действовать необдуманно. Он должен поехать в нужное место! По-другому просто не может быть. Вот и кости убеждали меня в том, что все сложится так, как нужно.
Вчера, вернувшись домой, я первым делом потребовала от них подтверждения моим умозаключениям и получила однозначный ответ: «Вы найдете удачный выход из затруднительного положения». И я его нашла. Я решила, что искать угонщиков с помощью полиции я буду до скончания века. Для скорейшего результата нужно только подстроить провокацию. Надо сделать так, чтобы виновник всех бед Петра Аркадьевича был абсолютно уверен, что игра проиграна и счет идет если не на минуты, то на часы уж точно. Он должен прийти к выводу, что выйти сухим из воды он сможет только в том случае, если заставит скрыться своих подельников. И неважно, кто они и по какой причине он с ними связался.
Еще с утра я получила подтверждение, что телефон Кускова поставлен на прослушку. Это была страховочная мера, так как я была убеждена в том, что Кусков не доверит столь важный разговор сотовой связи. Побоится, что его слова не будут восприняты всерьез. Об угрозе он должен сообщить лично. Но даже если он и решится на звонок, технический отдел должен был запеленговать его звонок, отследить его и вычислить место, в котором отсиживаются угонщики. А дальше все как обычно.
В том, что первую и четвертую записки сочинил и подбросил именно телохранитель Вдовина, я была уверена. Я догадалась об этом еще тогда, когда Светлана заявила, что записок было всего три. Для этого мне даже не потребовалось подтверждение от Вдовина, что он не запомнил, в каком именно порядке появлялись послания. Замысел Кускова был прост до гениальности. На самом деле первой запиской была та, в которой говорилось о пожаре. Это уже после Кусков решил слегка изменить последовательность. Он был уверен в том, что Вдовин ничего не заподозрит, ведь тот и не трудился запоминать «глупые карикатуры». Единственное, что помнил про записки Петр Аркадьевич, – это их количество и угрожающую надпись.
В какой именно момент Кусков решил воспользоваться ситуацией? Думаю, после первой же записки. Ее действительно подбросила Светлана. Идея подкинуть в багаж Вдовина пришла ей в тот момент, когда она узнала о его отъезде. Воспользовавшись тем, что давняя приятельница работает проводницей на этой линии, она тут же ухватилась за такую возможность. Убедить приятельницу в том, что Светлана пытается вернуть бывшего возлюбленного и записка – не что иное, как любовное послание брошенной женщины, не составило труда. Проводница подбросила записку в багаж Вдовина и отчиталась перед Светланой о выполнении просьбы. Начало было положено. О том, что впоследствии проводница может узнать о злоключениях бизнесмена, Светлана не беспокоилась сразу по нескольким причинам. Во-первых, женщина была не местной, и тарасовские новости если и могли до нее дойти, то с большой задержкой. А к тому времени план Светланы должен был подойти к счастливому финалу, и оправдываться перед приятельницей необходимости уже не было бы.
Во-вторых, Светлана не собиралась наносить Вдовину какой бы то ни было урон. То, что в результате ее действий загородный дом Петра Аркадьевича сгорел дотла, являлось досадным стечением обстоятельств. Светлана не знала об отъезде сторожа. Она собиралась устроить небольшой костер и привлечь к нему внимание сторожа. Сторож должен был собственными силами потушить очаг возгорания, а Вдовин уверился бы в том, что автор записок настроен серьезно и имущество не пострадало только благодаря бдительности сторожа. Однако все пошло не так, как планировала женщина. Именно в тот день, когда Светлана проникла на территорию загородного дома, Силантьич отправился навестить родственников.
После этого происшествия Светлана, напуганная содеянным всерьез, собиралась оставить свои замыслы и не пытаться привлечь внимание Вдовина к факту существования у него взрослой дочери. Но ей снова помешали обстоятельства. Мой приезд и беседа с Галиной Степановной вдохнули в нее новую надежду. Она понадеялась на то, что никто не свяжет ее персону с поджогом, а афера с отравлением дочери может и выгореть. И она, зная, что я направилась к Дарье, позвонила той, велела срочно вернуться в общежитие и принять лекарство. Дарья так и сделала. Ловушка сработала. Я явилась в общагу в нужный момент. Вдовин узнал о внебрачной дочери. Но не спешил воссоединиться с ней.