Месть под парусами

Я слегка вздрогнула от тихого стука во входную дверь, бесцеремонно вырвавшего меня из раздумий.

Саня, заметив это, счел нужным объяснить:

– Видимо, это уже точно мама приехала!

– Ваша мама? – зачем-то уточнила я.

– Нет, теща. Но она хорошая! – тут же добавил парень, чем признаюсь, очень меня позабавил. Как будто я собиралась в чем-то сомневаться.

– Так чем я могу вам помочь? – вернул беседу в нужное русло Александр.

– Расскажите мне о вашем друге, которого вы рекомендовали себе на замену, – попросила я, тоже решив перейти к делу.

– Это потому что он на банкете тогда был! – понятливо кивнул Саня. – Ну, Даньку я давно знаю…

Познакомились мальчишки, когда оба учились в музыкальной школе. Саня осваивал гитару, а Данила – скрипку. Ему шла скрипка. У Дани были длинные музыкальные пальцы, и весь он был такой же – длинный и музыкальный. И в очках, за круглыми стеклами которых светились любопытством светло-карие глаза.

Коренастый, крепенький, как молодой дубок, Саня другу не завидовал, понимал, что в его руках такой изящный инструмент, как скрипка, будет выглядеть совершенно чужеродным элементом. Да и сам он не пылал в сторону классической музыки, его больше прельщали энергичные песни Цоя да Кинчева. А еще мечталось о походах с кострами, и тогда бы он выдал друзьям Высоцкого, например. Он даже хотел научиться курить, чтобы голос приобрел необходимую хрипотцу, но потом отказался от этой глупой затеи.

Ходили из школы мальчишки всегда вместе. Даже если иногда занятия и не совпадали по времени, друзья дожидались друг друга, сидя в холле.

Сане нравилось, что его начитанный друг знал столько всего из биографий музыкантов, что его истории никогда не повторялись. Ему нравилось слушать вдумчивые интонации. Ему нравилось знать, какой умный друг у него появился.

Тот ноябрьский вечер ничем не отличался от других таких же вечеров. Разве что очень уж неуютно было на улице, под потемневшим небом, брызжущим мелким дождем.

Надежно спрятав инструменты в чехлы, друзья шагали по направлению к району, где жил Данила.

Как-то так повелось, что Саня сперва доставлял товарища под самый подъезд, а потом уже добирался до дому сам, перепрыгивая через лужи, высоко поднимая гитару, чтобы, не дай бог, не забрызгать, не испачкать, не испортить.

И разговор их неспешный был задушевным, о дружбе.

Данила говорил:

– Хорошо, что мы познакомились, правда? У меня никогда не было брата, а ты ближе брата! Потому что друзей мы выбираем сами, а родственников – нет.

И Саня слушал, кивал, соглашаясь, и сам радовался, что так все замечательно складывается в его жизни.

Осталось преодолеть небольшой сквер, как вдруг из тени выступили три фигуры. Было в них что-то настолько угрожающее, что Саня поневоле напрягся, хотя сам за собой никаких косяков не помнил.

– Ну что, добегался, умник? – протянул насмешливо один из троицы, делая шаг вперед по направлению к Даниле.

Саня, конечно, не мог остаться в стороне:

– Пацаны, в чем проблема?

Он в тот момент не думал о том, что тех было трое, а они с Даней вдвоем. Он не обратил внимания на разницу в возрасте и в весовой категории. Зато знал, что его другу угрожает опасность.

– Это не твоя проблема, – ответил тот же парень, отмахиваясь от Саньки, как от надоедливой мухи.

Но Саня упрямо оставался на месте, чуть выступая перед Данилой, словно прикрывая своим плечом.

А потом все завертелось как-то очень быстро. Саня оглянулся на звук удаляющихся торопливых шагов, с удивлением понимая, что Данила попросту сбежал. Кто-то из троих попытался броситься вдогонку, но Саня еще успел поставить подножку, прежде чем его начали бить.

Сначала он думал, пытаясь сгруппироваться под градом ударов, защищая голову, что Даня побежал за помощью. Что сейчас он вернется с кем-нибудь из взрослых. А потом, как вспышка, заметил Даню, выглядывающего из-за парковой колонны, словно выжидающего момент, когда троица закончит начатое и удалится.

Тогда-то Саня и понял, что помощи ему ждать неоткуда. Его спас припозднившийся собачник, выгуливающий в сквере своего дога. Собаки хулиганы испугались, смылись так быстро, словно их и не было. Только Саня остался лежать на холодной земле, укрывая всем телом чехол с гитарой.

Мужчина с догом подбежали быстро, предлагали сопроводить в больницу, только Санька отказался. Ушибы заживут, а о переломах он тогда в горячке даже не подумал.

Впрочем, никаких переломов и не было. Была только охающая мать, прикладывающая к разбитым губам ватку с перекисью, и Данила был. Приходил на следующий день, смотрел даже почти не виновато, а с каким-то вызовом, говорил:

– Я ведь драться совсем не умею. Вижу плохо, ты же знаешь. Если бы с меня очки сбили, пользы от меня было бы не больше, чем от крота. А если бы пальцы сломали, я больше не смог бы играть.

Саня покивал, соглашаясь с доводами, да и послал уже бывшего друга так далеко и надолго, как только могла послать дворовая шпана. А Данила, уже держась за дверную ручку, повернулся к нему вполоборота и сказал, досадливо морща нос:

– Не понимаешь ты меня, Сань, а я-то думал, мы друзья.