Месть подают холодной

Если правая бровь поднималась вверх, изгибаясь, подобно мохнатой гусенице на тропинке, — следовательно Палыч уже сформировал собственное мнение по поводу доклада, который делает ему подчиненный, и сейчас он прервет этот доклад и выгонит подчиненного вон из своего кабинета, а может быть, и вообще с канала. Без выходного пособия.

Однако если вверх лезла левая бровь — все было не так плохо, доклад Палычу понравился и подчиненного ждет, возможно, даже повышение. Если же вверх поднимались обе брови, то подчиненному стоило быстренько свернуть свое сообщение и тихо-тихо удалиться из кабинета, поскольку Палыч давно уже его не слушает, а думает о чем-то своем, глубоко личном. После этого Палыч обычно снимал трубку своего собственного телефона — того, который шел не через секретаршу, — звонил по некоему номеру, разговаривал совершенно кошачьим, мурлыкающим голосом, постоянно повторяя: «Да-да, котик.., конечно, котик…», после чего одевался и уезжал по неотложному и очень важному делу.

Но в этот день секретарша Палыча Катерина, заглянув в его кабинет с чашкой кофе, которую он просил принести две минуты назад, увидела его брови в редчайшем, просто удивительном положении.

Они обе опустились книзу домиком, и представляли собой прямо-таки жалкое зрелище. Катерина очень испугалась и задом вылетела из кабинета, расплескивая кофе, но в самых дверях расслышала короткий и совершенно растерянный ответ шефа на чье-то распоряжение, отданное в трубку того самого «личного» телефона.

— Конечно, Теймураз Аполлонович. Вы знаете, ваше слово для меня — закон.

Это было действительно так, потому что именно Теймураз Аполлонович Нодия был настоящим, реальным хозяином канала ПТЦ.

Конечно, об этом никто или почти никто, кроме Павла Павловича и нескольких серьезных юристов, не имел ни малейшего представления, но тем не менее именно старый флибустьер Нодия заправлял наиболее серьезными процессами, происходящими на ведущем городском телеканале. Именно он решал, какие события считать первостепенными, а какие — нет, какие крупные городские компании или каких политиков считать образцом честного бизнеса или светочами прогресса, а кого объявлять до мозга костей прогнившими, коррумпированными, связанными с криминальными структурами… В общем, именно Теймураз Аполлонович определял политику канала.

И среди тех немногих людей, кто об этом кое-что знал, была Алена Багун. Она, основная ведущая, лицо канала, не могла хотя бы отчасти не быть посвящена в закулисные пружины политики, что вел телеканал. На этом знании была в значительной мере основана ее уверенность в своих силах при столкновении с Каморным: при всей своей нахрапистости, наглости, ловкости и удачливости Александр в закулисные игры посвящен не был и не знал, что ему не позволят глубоко копать в деле, где прозвучало название «Городская Нефтяная Компания».

После разговора с Теймуразом Аполлоновичем Отрогов нажал кнопку переговорника и скомандовал:

— Катя, срочно ко мне Камерного.

Камерного нашли в монтажной. Узнав, что его срочно вызывает директор, Александр встрепенулся, встряхнулся, как большая собака после купания, и мысленно принял боевую стойку: он решил, что Строгова накачала Алена Багун и Палыч хочет устроить ему выволочку, а тут-то он и вывалит на него свои сенсационные материалы… Каморный и вообще-то обожал волнующую обстановку скандала, а сейчас тем более чувствовал себя во всеоружии и надеялся выйти из кабинета директора победителем, хозяином собственной постоянной передачи, а может, и не одной. И эту стерву Багун тогда можно будет как-нибудь прижучить и вообще выгнать с канала!

Войдя в кабинет Строгова он увидел, что правая бровь директора высоко поднята, однако это дурное предзнаменование нисколько его не испугало.

— Пал Палыч, вы хотели меня видеть?

— Да, Каморный. Объясните, что там у вас за самостоятельное расследование? Что еще за войну в нефтяном бизнесе вы раскопали?

— Вы же знаете, Пал Палыч, прошла серия заказных убийств. Убиты Крутицкий, Бураго…

— То, что эти убийства заказные, — исключительно ваши домыслы. Где вы слышали о таких заказных убийствах — то штанга на голову упадет, то сумасшедшая тетка-камикадзе…

— Это не мои домыслы, Пал Палыч, — прервал Каморный директора, из последних сил сохраняя лояльный, сдержанный тон, но внутри начиная закипать. — Я располагаю неопровержимыми документальными материалами, подтверждающим причастность к убийству Бураго нового руководителя ГНК…

Если бы Каморный внимательнее наблюдал за своим собеседником, то почувствовал бы, что перегибает палку: Отрогов заметно побледнел, руки его непроизвольно напряглись, едва не сломав дорогую «паркеровскую» ручку. Но Каморный, как это свойственно самовлюбленным эгоистическим натурам, видел и слышал только самого себя — в данный момент, момент, как он считал, когда настало время проявить жесткость. Поэтому сигнал опасности прошел мимо его внимания.

— Что это за документальный материал? — спросил Строгов необычно тихим голосом.