Месть подают холодной

— Вот-вот, и потом, ну сами посудите, стали бы эти, из ГНК, для того чтобы Камерного прикончить, свою собственную бензоколонку взрывать? Ведь это три миллиона долларов!

— Да, такая цифра впечатляет. Кстати, не знаете ли вы, кто там орудовал? Идентифицировали ли того человека, который поджег бензоколонку и Камерного вместе с ней? Прошли сутки, а эти, в средствах массовой информации, ни гу-гу. Вот когда Каморный был, то, конечно, оперативно работал, все сразу узнавал и — в эфир.

— Я мало знаю — только то, что по некоторым признакам это оказался вовсе не работник бензоколонки, а посторонний человек.

— Что значит посторонний?

— То и значит. Обгорелый труп того самого дежурного, что должен был быть на месте, нашли в кладовке. То есть преступник оглушил его, взял спецодежду и начал действовать. А кто это был — пока неизвестно.

— Стало быть, у вас нет своей подходящей версии и выбора тогда нет, соглашайтесь на мое предложение — искать списки.

— Так-то оно так, но неужели вы думаете, что если действительно какой-то маг там злодействует, то он будет списки составлять?

— Понимаете, стоимость этих занятий довольно высокая. Двадцать долларов за сеанс, это за десять занятий получается двести долларов.

А раз берут деньги, то должен быть учет. Ведь это же коммерческое учреждение, стало быть, бухгалтерия должна быть. Ну, конечно, не все показывается, уклонение от налогов, это понятно, но какой-то учет обязательно там есть.

— Что ж, поверю вам, рассуждаете вы довольно логично.

— Вот и ладненько, а теперь везите меня быстрее домой, а то уже полпервого. ;

Всю дорогу Надежда отвлекала его пустой болтовней, чтобы он не успел спросить, за каким чертом ей-то, Надежде, сдалось все это расследование и зачем она влезла в это опасное дело.

* * *

На следующий день после убийства Каморного в кабинете директора канала ПТЦ сидели Алена Багун и сам Пал Палыч. Секретарше Катерине было ведено лечь у двери и никого не пускать, пусть хоть сам мэр города заявится — нет, и все! Судя по внешнему виду, происшедшие трагические события никак не сказались на Алене, только чуть резче выступили скулы, да чуть больше обычного запали глаза, но это можно было списать на усталость и недосып.

— Что делать будем, Пал Палыч.? — нарушила наконец Алена тягостное молчание.

— Сухари сушить, — грубо ответил он. — Потому что не знаю, как ты, а я точно с этого места скоро слечу. Одни старухи чего стоят.

Сегодня еле на работу проскочил.

Действительно, неистовые поклонники, точнее поклонницы знаменитого борца с мафией и всяческой несправедливостью журналиста Александра Камерного прямо с вечера, с того времени, как посмотрели злополучный прямой эфир, немедленно организовали пикеты возле здания студии ПТЦ". Ночью горели костры, собирались небольшие толпы, под утро настроение толпы стало более угрожающим.

На плакатах было написано: «Саша, мы отомстим за тебя!», «Долой руководителей ПТЦ — самого коррумпированного канала!» и даже чуть ли не «Вечно живой!». Участники самостийного несанкционированного митинга требовали немедленного расследования и наказания убийц их кумира — то есть они требовали немедленного разоблачения происков Городской Нефтяной Компании, и это было хуже всего. Следовало немедленно митинг прекратить, но милиция, приехавшая по сигналу о беспорядках, держалась пока в стороне и вела себя, по выражению известного писателя, весьма индифферентно. К тому же этот кретин с коммерческого канала продолжал повторять с экрана одно и то же — что Саше, дескать, заткнули рот, и что все знают, кто это сделал, только молчат, потому что боятся мафии.

— Идиот! — плюнул Пал Палыч и выключил телевизор. — Дождется, что ему самому рот заткнут.

— Не в нем дело, — заметила Алена, — нам не о нем беспокоиться нужно.

— Верно, — со вздохом согласился директор.

За прошедшую ночь он здорово сдал. Руки его дрожали, под глазами набрякли мешки, и весь он как-то сник, как спущенный воздушный шар, так что занимал теперь свой шикарный костюм не полностью, оставалось еще много места. Брови, точный индикатор его настроения и самочувствия, потеряли всю свою значимость и даже бархатный черный цвет, и свисали теперь двумя серыми червячками.

— Значит, так. — Директор встряхнулся, потер висок и поморщился. — Вытащить из архива все передачи Камерного, которые не про топливные дела. И крутить их подряд, просмотреть только предварительно, как бы чего лишнего в эфир не пустить. И всякие слова, слезы и сопли там… Три дня такое посмотрят — всех затошнит, и после похорон про Камерного уже никто и не вспомнит. Так что нам только несколько дней продержаться. Теперь дальше…

— Как с новостями быть? — напомнила Алена. — В новостях никак нельзя этот факт обойти.

— Утренних не будет, а к двум часам что-нибудь придумаем. Ты иди там, сама с Катериной поговори, а я звонить буду. — Палыч приосанился и взял трубку своего личного телефона, чтобы отчитаться перед Теймуразом Аполлоновичем Нодия.