Месть убитого банкира

Виктор Иванович подошел к трюмо, поправил галстук, смах-нул ворсинку с рукава пиджака и остался доволен собой. Посмот-рел на часы - без десяти десять, скоро приедет Квочкин, и они сядут за стол, выпьют, поговорят. Интересно узнать, что Виталя думает о политической ситуации в стране, когда, по его мнению, жить станет лучше. Он же знает такое, о чем по телевизору не рассказывают, с министрами, с депутатами общается. Сам эконо-мику переустраивает, может, надоело уже грабить, пришло время на общество, на государство поработать?

В прихожей задребезжал допотопный звонок. Виктор Иванович расправил плечи, кашлянул для солидности и пошел открывать.

Человек в длинном черном пальто, шагнувший в прихожую, был, несомненно, Квочкиным, но не очень походил на того, кото-рый важно смотрел с экрана телевизора. Чересчур бледный, лыси-на казалась обширнее, нос длиннее и острее, а глаза какие-то мутные, и тени под ними.

- Ну-у, Виталий, возмужал, возмужал, каким человеком стал, а?! Государственным,- Виктор Иванович похлопал Квочкина по плечам, взмахом руки пригласил в комнату.- Проходи, гость дорогой, разуваться не надо, проходи к столу.

Он ждал, что Квочкин снимет пальто, но тот не сделал этого, шагнул в комнату, остановился у стола, повернулся к учите-лю.

- Хорошо выглядите, Виктор Иванович. Именно таким я вас и представлял, а ведь сколько лет не виделись. Как здоровье?

- Спасибо, Виталий, скрипим помаленьку, как говорится. Да ты снимай пальто, присаживайся. Выпьем по стопке, потолкуем. Ты ведь у меня самый знаменитый ученик. Вон как время бежит - давно ли чаи тут гоняли, с интегралами разбирались? А теперь и водочки не грех выпить.

- Прекрасный стол накрыли,- одобрительно кивнул Квочкин. Подобие улыбки скользнуло по его губам и тут же исчезло.- Я бы с удовольствием, Виктор Иванович, но, во-первых, не пью совер-шенно, а во-вторых, заскочил к вам буквально на минуту.

Виктор Иванович с огорчением всплеснул руками.

- Виталя, ты что ж и к столу не присядешь?

- Нет, спасибо, Виктор Иванович. Скажите пожалуйста, журналиста, который написал роман, Чекмарев его фамилия, вы давно знаете?

- Чекмарева? Дай вспомнить... А-а, который написал роман? Ну, как тебе сказать... Да ты сядь, хотя бы чаю отведай.

- Некогда, Виктор Иванович, некогда. Этот Чекмарев, он сам просил, чтобы вы позвонили мне, или кто-то другой?

Консольский сел на диван, тяжело вздохнул. Вот и встре-тился с учеником, поговорил... Прохиндей, он и есть прохиндей. Грабитель чертов.

- Обижаешь старика, Виталя...

- Извините. Как-нибудь в другой раз обязательно посидим, вспомним... Так что с этим Чекмаревым?

- Он что, плохой роман сочинил?

- Да нет, очень интересный. Я с удовольствием прочитал его и хочу узнать получше, что он за человек, стоит ли с ним дело иметь. Речь идет о больших деньгах.

- Ну, честно тебе скажу, я его и сам не знаю, никогда не видел.

- Так я и полагал. За него кто-то просил, кто-то знал, что если вы позвоните мне, я, так сказать... с удовольствием выполню вашу просьбу и прочту его роман. Кто?

- Верно, просили. Одна девушка приходила.

- Как ее фамилия? Как выглядит?

Это было похоже на допрос. Виктор Иванович понял, что де-ло вовсе не в том, что роман понравился Квочкину. Судя по то-ну, роман ему здорово не понравился, даже разозлил, но гово-рить об этом Виталя не хочет. Прохиндей, что с него возьмешь? Даже к столу присесть отказался, посередине комнаты стоит, как столб! Ждет, когда он, Консольский, скажет ему фамилию Насти, да опишет ее внешность. Чего ради? Квочкин ведь встречался с ней, узнает, неприятности у девчонки могут возникнуть. Да и сама просила никому не говорить, будто чувствовала, что так получится. А ведь она пришла к нему по-человечески, с коньяком французским, и как хорошо они тогда посидели, поговорили! Дав-но уже такого не было. И теперь, значит, выдать ее? Вот этому, банкиру чертову? Зря он рассчитывает на это!

- Виктор Иванович, у меня, действительно, мало времени.

- Да я понимаю, большим человеком стал, занятой слишком. Так что ты хотел, Виталя?

- Как выглядит эта девчонка? Как ее фамилия?

- Да маленькая такая, черненькая, шустрая. С коротенькими волосами, нос пуговкой,- с серьезным видом принялся сочинять Консольский.- Лет восемнадцать ей. Пришла, сказала, что недав-но закончила нашу школу, а приятель у нее сочинил гениальный роман, но сам такой скромный... А ты мой бывший ученик, и уже помог какому-то писателю. Я и позвонил тебе. Не денег же просил. Подумал: помошники прочитают, а ты решишь, как посту-пить. Глядь, и другой наш выпускник знаменитым станет.

- Как ее фамилия?

- Паспорт я у нее не спрашивал.

- Впустили незнакомую женщину в квартиру?

- Да какая она женщина? Девчонка. Рассказала, как дела в школе, кто ушел, а кто остался. Я-то давно там не бывал, инте-ресно.

- Значит, маленькая, черная, шустрая... Понятно,- мрачно сказал Квочкин и, не выдержав, добавил.- Сука такая!

- А в чем дело, Виталя? Ты бы хоть рассказал мне.

- Потом как-нибудь, Виктор Иванович. Больше ничего о ней не знаете?

- Что знал - сказал тебе.