Месть в смирительной рубашке

…И едва не опрокидываю ведро, в котором лежит грязная тряпка. Где-то минуту стою в замешательстве – в голове не укладываются эти две картинки, на одной из которых я нахожусь в колодце, а на другой – на нулевом этаже, возле своей каморки. Что со мной произошло? Где я только что была?

Я зажмуриваю глаза, вспоминаю…

По крайней мере, я знаю, что это был за колодец. Ну, или думаю, что знаю. Подобное испытание я проходила в Ворошиловке, где училась в закрытом учебном отделении, готовившем боевиков экстра-класса. Нас не только обучали боевым искусствам, стрельбе и владению холодным оружием, но и учили действовать в экстремальных ситуациях.

Задачей одного из упражнений было освободиться от веревки и выбраться из глубокого колодца. В принципе, ничего сложного, если опустить тот факт, что перед началом задания ученика вырубали ударом по голове, связывали и бросали в колодец. Некоторые ребята даже получали травмы во время прохождения заданий, но это – часть обучения, которое действительно готовило специалистов экстра-класса, способных выжить в экстремальных условиях и выполнить абсолютно любое задание.

Вот только какого лешего я сейчас об этом вспомнила? Причем вспомнила так подробно, словно это происходило со мной сейчас, на самом деле! Давно со мной такого не было, я не из тех людей, кого мучают воспоминания. То ли у меня крыша едет, то ли еще что… Видимо, психиатрическая больница действует и на сотрудников, раз со мной такое произошло…

Я взяла в руки тряпку, выжала ее, подхватила ведро и отправилась выливать его в туалет. Вроде мыть сейчас ничего не надо, это радует. Я оставила ведро, швабру и тряпку в комнате для инвентаря, стянула перчатки и вымыла руки, после чего отправилась в свою каморку.

Дико хотелось спать, глаза буквально слипались. Я понимала, что спать мне ни в коем случае нельзя, поэтому достала упаковку кофе, насыпала в чашку и огляделась в поисках чайника. Увы, ни чайника, ни кипятильника у меня не имелось, поэтому я отправилась в столовую.

Шатающейся походкой зашла в помещение и обратилась к одной из сотрудниц столовой – той самой, что накладывала мне еду в тарелку.

– Простите, у вас есть кипяток? – спросила я. – Хочу кофе сделать…

– Да-да, конечно, сейчас вскипячу чайник! – улыбнулась мне женщина. – Что с вами? Выглядите неважно… Вы здоровы?

– Да, со мной все в порядке, – кивнула я. – Просто устала немного… Выпью кофе, и все пройдет…

– Попейте, конечно! – Моя собеседница с жалостью посмотрела на меня. – Раньше, поди, в больницах не работали?

– Нет, я только уборщицей была… – К счастью, свою легенду я помнила замечательно.

– Оно и видно, – покачала головой та. – Ничего, первое время всем не по себе, а потом привыкают. Все-таки тут даже не обычная больница, поэтому такая реакция… Женя, вам сахар нужен?

– Да, если можно… – обычно я пью крепкий черный кофе без сахара, но сейчас отчаянно захотелось чего-то сладкого. – Стойте… Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Как – откуда? – удивилась моя собеседница. – Мы же познакомились за завтраком! Я Людмила Геннадьевна, а мою напарницу зовут Маргарита Петровна… С тобой точно все в порядке?

Я пыталась вспомнить, когда успела поговорить с работницами столовой, но все было тщетно. В памяти творилось черт знает что, я совершенно не понимала, что со мной происходит.

Чтобы не привлекать лишнего внимания (я и так к себе его уже привлекла), я кивнула:

– Простите, видимо, здешняя атмосфера и в самом деле как-то на меня воздействует… Надеюсь, что кофе поможет…

Людмила Геннадьевна налила мне в чашку кипятка, я положила две ложки сахара и перемешала напиток. В обычной жизни пить такое я явно бы не стала, но сейчас была совсем не обычная жизнь, в которой даже мои вкусы несколько изменились. Вот и кофе показался мне несладким, я попросила сахарницу, положила еще две чайные ложки и только тогда с наслаждением сделала глоток горячего напитка.

– Ты, я смотрю, сладкоежка! – улыбнулась Людмила Геннадьевна. – Хочешь конфетку? Шоколадную.

– Угу, – кивнула я.

Мысль о шоколадной конфете подняла мне настроение. Сладкого в моем организме сегодня почему-то катастрофически не хватало.

– Держи, – Людмила Геннадьевна протянула мне две конфеты в красивых обертках.

Я зашуршала фантиком и, откусывая шоколад, проговорила:

– Мне кажется, мне еще плохо от того, что на улице один человек мне каких-то жутких вещей наговорил…

– Кто? – удивилась добрая сотрудница столовой. – Пациенты на улицу не выходят… Может, чей-то родственник?

– Нет, он тут работает, похоже, – пояснила я. – Старичок такой, щупленький, слабенький, с тележкой…

– А, так это ж Иван Глебович! – воскликнула Людмила Геннадьевна. – Наш дворник. Он, поди, тебя запугал, ты уж на него не обижайся! Он добрый, только немного не в себе. У него горе произошло, дочка умерла пять лет назад… Вот он и тронулся умом…

– Ой, я не знала… – пробормотала я. – А от чего дочка умерла? Она тут лечилась?