Месть в смирительной рубашке

– Нет, работала, как и ты, санитаркой, – объяснила Людмила Геннадьевна. – Молодая была, ей двадцать пять всего было, пошла работать к нам в клинику, ее отец тут работал завхозом. Ну и дочь сюда же…

– Постойте, а сколько лет этому Ивану Глебовичу? – изумилась я. – На вид ему все семьдесят, но если дочь такая молодая… Не сходится!

– Да ты что, какие семьдесят! – воскликнула женщина. – Ему от силы пятьдесят, ну да, пятьдесят! Говорю ж, горе его состарило, он резко так сдал, когда дочка умерла… Кстати, как и ты, она сладкое очень любила. Бедняга…

– Так от чего дочка Ивана Глебовича умерла? – спросила я.

Людмила Геннадьевна вздохнула:

– Несчастная любовь. Бедняжка втрескалась по уши во врача, Кирилла Владимировича, а тот все ее игнорировал сначала. Наденька – так звали дочку Ивана Глебовича – все вздыхала по нему, потом все-таки у них начались отношения. Продлились недолго, Кирилл Владимирович – человек немного не от мира сего, ему интереснее наука, нежели романы. Мне кажется, он и не любил никого никогда… Они расстались, у Наденьки началась депрессия. А потом она покончила жизнь самоубийством, только записку оставила: «В моей смерти прошу никого не винить, папа, прости». После этого Иван Глебович совсем из ума выжил, Кирилла Владимировича возненавидел. Врача старик зовет не иначе как Доктор Смерть, все никак ему не может смерть Наденьки простить. Не знаю, мне кажется, любой отец вел бы себя так же – Наденька была очень эмоциональной, к жизни не приспособленной, верила в большую светлую любовь и не вынесла предательства. Кирилл Владимирович раскаивался в том, что косвенно стал причиной смерти девушки, но ведь такое сплошь и рядом – люди сходятся и расходятся… Не стоило ему заводить отношений, да после того случая врач ушел с головой в работу, хотя я думаю, он до сих пор переживает…

– И Иван Глебович после этого повредился рассудком, – задумчиво проговорила я.

Людмила Геннадьевна кивнула.

– Да и Наденька тоже ходила сама не своя, – проговорила она. – Видимо, слишком много для нее оказалось всего… Сперва от любви у нее крышу снесло: бывает, идешь, а она со шваброй, что-то тихо шепчет, иногда смеется, иногда пугается чего-то. А уж после разрыва она в апатию впала, работу кое-как выполняла. Анатолий Александрович, второй врач, хотел даже уволить ее – ну что за санитарка такая, убираться толком не может! А Иван Глебович умолял главного врача дать Наденьке шанс, мол, у дочки трудный период в жизни, все со временем наладится. Да вот не наладилось ничего… Надя приняла решение уйти из жизни, выкрала у дежурной медсестры снотворное и у себя в каморке приняла смертельную дозу. Нашли ее поздно, спасти не смогли…

– Ужас какой, – заметила я. – Мне еще Гульнара рассказывала про то, как одна пациентка умерла в больнице от остановки сердца. Вроде ее звали Снежаной…

– Ой, я про пациентов мало что знаю, – махнула рукой Людмила Геннадьевна. – Они же приходят и уходят, всех и не упомнишь. Вот сотрудников знаю, а больных – нет. Но вполне могло быть и такое, не всем лечение помогает, зависит от тяжести состояния человека. Обычно все хорошо проходит, очень многие пациенты выписываются и избавляются от зависимостей – алкоголь в клинике хорошо лечат, с наркотической зависимостью дела обстоят хуже. Но это все потому, что наркотики – вещь тяжелая, вылечить наркомана труднее, чем алкоголика. Если очень серьезные наркотики вроде героина, то и лечение проходит дольше, но врачи делают все возможное, дабы помочь пациенту…

– Ясно… – Я допила свой кофе вприкуску с шоколадными конфетами.

Потом поблагодарила работниц столовой и отправилась к себе в каморку. Мне стало немного лучше после кофе, но все равно в голове чувствовалась какая-то тяжесть и с трудом удавалось концентрироваться на информации, которую я только что узнала.

Я решила воспользоваться тем, что у меня пока свободное время, и изучить материалы, скопированные на флешку. А заодно проверить записи «жучков».

В записях, сделанных с компьютера Корнишенко, я не нашла ничего интересного, кроме списка персонала, обслуживающего отделения, да списка больных, которых вел и ведет врач. Напротив фамилии Лисихиной значился список препаратов, которыми лечили молодую женщину, и дата поступления Марии в больницу. Также в списке были указаны данные больных – копия паспорта, возраст, биометрические параметры. В общем, эта информация казалась мне не особо интересной, кроме списка лекарств. На всякий случай я переписала названия таблеток, чтобы выяснить, чем лечили девушку. Пациентки по имени Снежана в списке не оказалось.

Также я переписала фамилии и имена сотрудников клиники, которых еще не проверила. У меня оставались лишь санитарки, несчастный Иван Глебович да второй врач, Разанов. Всех их я собиралась пробить по базе данных вечером, когда выйду на улицу и найду место, где ловит интернет.