Месть венецианки

— Ты слышишь выстрелы с той стороны? — Клаудиа прислушалась. — Если стреляют турки, значит, там — янычары. Они скорее умрут, чем сдадутся Щеголю.

Неожиданно решетка на потолке поднялась, и в трюм спрыгнул канонир по прозвищу Колокольня.

— Эй, Колокольня, развяжи нас. — Клаудиа подалась в его сторону, — Не пропадать же нам здесь.

— Не могу, командир. Щеголь с меня три шкуры спустит. Так что потерпи. Скоро мы разделаемся с ними.

— Не глупи, Колокольня. Две пары надежных рук вам не помешают сейчас.

— А кто вас знает. Может, вы как раз наших и начнете резать.

— Что ты за плешь такая! — прорычал Тюлень из своего угла. — Мы не такие мерзавцы, как Щеголь, чтоб своих гробить. Развяжи веревки!

— Послушай, Колокольня, — сказала Клаудиа, — если мы здесь останемся, нам все равно конец. Что Щеголь, что турки… Если мы помашем саблями, то хоть Щеголь не посмеет тронуть нас.

Колокольня задумался, почесывая лысый затылок, но это никак не означало, что он примет решение в пользу пленников. Поэтому, улучив момент, Клаудиа обхватила его ноги своими и резко дернула на себя. Колокольня упал, и голова его оказалась прямо на груди Тюленя. Тот не растерялся, прижал голову связанными руками. Колокольня сначала дергался и хрипел, но через полминуты затих. Тюлень добрался до его ножа и подполз к Клаудии. Перерезав веревки на ее руках, он подставил свои, чтобы она сделала то же самое.

Клаудиа прислушалась к тому, что происходило наверху. Тюлень осторожно подкрался к двери, ведущей в пороховой трюм и, обернувшись, прошептал:

— Там кто-то есть.

— Иди посмотри, только возьми у Колокольни пистолет.

Тюлень вооружился и, пригнувшись, вошел в погреб. Клаудиа затаила дыхание, готовая в любой момент броситься на помощь Тюленю.

Когда тот дошел до пороховых бочек, чья-то рука схватила его за шею и с силой ударила о столб. Он повалился на пол, и тут же кто-то выхватил у него из руки оружие. Раздался грохот, синие искорки забегали по полу. Клаудиа бросилась к окну — неизвестный перебирался по канату с «Большой Берты» на турецкую барку. Клаудиа пожалела, что в этот момент у нее не было пистолета. С такого расстояния она бы не промахнулась.

Почувствовав запах горящего пороха, она обернулась и увидела на полу огонек, уже совсем близко подкравшийся к бочкам. До взрыва оставалось буквально несколько секунд. Клаудиа бросила взгляд на Тюленя, оглушенного лазутчиком. Она уже ничем не могла помочь ему. Он был слишком тяжел, чтобы дотащить его до окна. Она перекрестила несчастного, вскочила на доски и прыгнула за борт.

Когда Клаудиа вынырнула из воды, корабля уже не было. Повсюду плавали обломки и исковерканные трупы. Над водой повис тяжелый запах жженого пороха. На турецкой барке ликовали. Вскоре огромный турок вытащил ее из воды, и она оказалась в окружении гогочущих турецких матросов. Клаудиа отстранялась от них, как могла, но это лишь забавляло турок. Наконец офицер прикрикнул на них, и те взялись за весла.

Клаудиа смотрела на обломки «Большой Берты». Закончилась ее пиратская одиссея. Ей было жаль свою команду, хотя они и предали ее. Глупцы!.. С какой легкостью Щеголь подчинил себе этих алчных и недалеких людей, падких на сладкие обещания.

Клаудиа мысленно молилась, чтобы Бог простил им их преступную жизнь, хотя понимала, что не имеет права на это. Ведь перед Всевышним она так же грешна, как и они, ибо в мести своей совершила еще большее зло. В одно мгновение их жизни оборвались с такой же легкостью, как и жизни их бесчисленных жертв. В этом было Божественное провидение, и Клаудиа понимала, что рано или поздно оно настигнет и ее.

Теперь она была пленницей турок и готова была безропотно принять все удары судьбы. Она оказалась в большой каюте среди арабских красавиц. Клаудиа поняла, что это — гарем какого-то высокопоставленного турка и что она теперь — его собственность. Этим, видимо, и объяснялось присутствие янычар на небольшой барке. Она слышала, как ликовали турки, славя своего героя, разнесшего в щепы «Большую Берту». Теперь для нее это уже ничего не значило. Себастьяно был отомщен…

21

Венеция, 22 июля 1507 года,

Ка д'Оро.

Синьоре N., замок Аскольци

ди Кастелло

«Милая синьора, здесь я подхожу к весьма примечательному моменту моего повествования. Далекая моя родина неожиданно напомнила о себе, явив моему взору человека, с которым у меня были давние счеты.