Метафизика пола

Средиземноморские богини любви часто принимали эпитет "девственниц", Иштар — "дева", но она же "великая Блудница", "Небесная Блудница"[446]. "Девами" назывались и богиня Kali и Aya-Kali (Kumâ-rîrûpa dharînî) — афродические

богини, имевшие любовников, в отличие от богинь деметрических — матерей. Pornê Hetaaïra, Panemos — все это эгео-анатолийские богини-"блудницы", они же "девы". Великая Богиня, "Дева-Мать" китайцев Shing-Moo одновременно — покровительница проституток. ‹…› Глубину этого контекста явно не понимали авторы-этнографы, пытавшиеся объяснить, что в древности "девой" называлась не женщина, не имевшая сексуального опыта, а просто незамужняя, у которой могли быть отношения с мужчинами, не оформленные юридически[447]. Намек на более глубокое понимание может содержать то, что "первоматерия" принимает и воспринимает любую форму, не повреждаясь в своем основании, корне, "последних глубинах"[448]

. Девственность, таким образом, может оказаться неуловимым и глубинным качеством "Божественной женщины" в ее аспекте "Дурги" ("Неприступной") и иметь связь с мировым холодом, который только один и может пребывать в неразрывном единстве с мировым пламенем и очарованием афродической и гетерической природы. Вспомним хотя бы Сирен — одновременно девственниц и чаровниц, тела которых рыбообразны, влажны, холодны.

Похожий характер имели божества типа амазонок, девственность которых, правда, стали подчеркивать гораздо позднее, в период "морализации" онтологии. Так, Артемиду-Диану и Афину в эллинском мире считали девственницами, в то время как их доэллинские и пеласгские прототипы относились к материнскому типу. Кроме того, девственные богини, и в их числе Иштар, дева-блудница, были покровительницами войны и богинями победы (Venus Vitrix, Иштар именовалась также "Госпожа оружия", "Судия битв"); отсюда двойственность и двусмысленность обращения к ней: "Ты во власти, о богиня Победы, утолить мою страсть к насилию!"[449]' Пршиусский в своем исследовании показал, что Великая Богиня была богиней победы именно в силу своей афродическо-разрушительной природы — ведь война и есть страсть к разрушению и убийству[450]'. Так и сама Афродита отчасти воинское божество — эзотерически ее можно понимать как Ареса-Марса. Это, по сути, и есть двуединство жизни и смерти — об Астарте сказано: "Diva Astarte hominorum deorum vita, salus. rursus eademquae est pomicies mors interitus"[451].

Так мы встречаем светящуюся лунную богиню; она же — глубинная, из бездны глядящая "черная богиня", Mater Tenebrarum

(Тёмная Мать), подземная Геката, девственно-инфернальная Артемида[452], упоминаемая Вергилием Domina Ditis, Иштар и Кали, "Мать Ужаса": все это архетипы, соответствующие девам-покровительницам битв и бурь, северным валькириям, иранским fravashi[453]. Как в силу освобождения и одновременно смерти, люди призывали богиню на своих врагов, Promachos

(Воительница), с дротиком и луком. И если битва завершена победой, ее славили как богиню победы. Durgâ — "черная дева" — Krishna Kumari, тоже помогала на войне[454]'. "Инфернальный" оттенок военно-сексуальных культов налицо.

Во время римского devotio[455], мрачного ритуала, во время которого воины сами себя предавали во власть адских сил, дабы те помогли им на войне, наряду с поклонением Марсу отправлялись обряды в честь "светящейся богини" войны Беллоны[456], вполне тождественной афродической ипостаси Великой Богини. Можно вспомнить и египетскую Сохмет (см. прим. 295), обнаженную львиноголовую богиню войны, которой приносили кровавые жертвы с просьбами о сохранении воинов и животных.