Метамодернизм. Историчность, Аффект и Глубина после постмодернизма

Такер признает, «пресса знает, что ты этого не говорил», но уделяет правде лишь второстепенное значение. Здесь важно другое – что Такер откажет журналистам в политическом доступе, если они не опубликуют того, что он говорит. Как пишет о шоу Басу, «политики и новостные СМИ представлены в виде одного огромного комплекса – аппарата, – внутри которого совершенно нет полезного пространства» (Basu, 2014, 92; выделение курсивом в оригинале). В шоу «В гуще событий» свора прессы и политический класс, преследуя собственные интересы, устраивают заговор против реальности. Слова, сказанные в действительности, подчиняются тому, как их представляют; в итоге СМИ как посредник вытесняет содержащийся в них посыл. Беспокойство Эбботта по поводу того, «на каком уровне реальности ему следует оперировать», представляет собой озабоченность постмодернистским главенством медиации. Для Эбботта «реальность» представляет собой пластичную концепцию – он видит, что ее оперируют на разных «уровнях», – но настаивать на существовании политической стратегии, о которой он ничего не говорил, – это слишком большой онтологический шаг вперед. Впоследствии Такер иллюстрирует эту уловку, ссылаясь на супружескую измену своего друга – когда тот приходит после адюльтера домой и говорит, что «ничего такого не было», в его голове «щелкает выключатель». Это придает отрицанию Такером реальности отчетливое моральное измерение, причисляя Такера, прессу и Эбботта к той же категории прелюбодеев. Предвещая современную политику постправды, подобный легкомысленный подход к реальности превращается в квалифицированный совет. Подобно тому, как реальность покоряется форме, искажается и подменяется вымыслом в угоду политической повестке дня, экспертное мнение в шоу «В гуще событий» контролируется не присущей ему ценностью, а тем, как оно отрабатывает политическую повестку правительства. В приведенной ниже сцене из второй серии третьего эпизода (2005) Такер и Эбботт спорят по поводу правительственной политики в сфере образования студентов с особыми образовательными потребностями (ООП). Следуя совету эксперта и собственного политического консультанта – Гленна Калленна, отца ребенка с особыми образовательными потребностями, – Эбботт полагает, что такого рода студенты нуждаются в специальных школах, удовлетворяющих эти потребности. В то же время позиция правительства – и, как следствие, Такера – сводится к тому, что студентов с особыми образовательными потребностями следует интегрировать в обычные школы.

Эбботт. Перед тем как уйти, я посоветовался с экспертом, Марком Райаном.

Такер. Это тот парень из образовательной программы Лондонской школы экономики?

Эбботт. Ага.

Такер

. И что этот педофил в сандалиях тебе сказал?

Эбботт. Что идея закрыть специальные школы и перевести ребят с особыми потребностями на общее образование – паршивая идея.

Такер. Ага, а вот у меня есть эксперт, который это опровергнет.

Эбботт. Но ведь родители детей с особыми образовательными потребностями тоже выступают за сохранение специальных школ.

Такер. Ага, а вот мой эксперт категорически против.

Эбботт

. И кто же он такой, этот эксперт?

Такер: Понятия не имею, но к обеду могу кого-нибудь найти. Как видишь, проблема в том, что ты говоришь не с тем экспертом. Обратись к нужному эксперту, и ты узнаешь, что он тебе посоветует еще до того, как услышишь его совет. Хью, нравится это тебе или нет, но ты будешь продвигать этот законопроект, что же до меня, то я найду другого эксперта, это понятно?

Эбботт. Понятно.