Метамодернизм. Историчность, Аффект и Глубина после постмодернизма

Последнего халифа, Абдул-Меджида II, изгнали из Турции в 1924 году. В ночь, когда его резиденцию – дворец Долмабахче в Константинополе (в 1930 году переименован в Стамбул) – окружили республиканские войска, Абдул-Меджид читал Монтеня (Dalrymple, 2014). До отстранения от власти он был председателем Оттоманского общества искусств. Он слыл страстным коллекционером бабочек и написал портрет женщины, читающей «Фауста» Гёте, выставленный в Вене в 1918 году. В изгнании во французской Ницце (где 14 июля 2016 года от имени Исламского государства[13] в ходе ужасного теракта посредством грузовика было убито восемьдесят шесть человек) можно было увидеть, как он с большим достоинством прогуливался по пляжу в одних плавках и с зонтом (Dalrymple, 2014). А что же его преемник у власти? Когда в пятницу 4 июля 2014 года во время полуденной молитвы в иракском городе Мосуле Абу Бакр аль-Багдади объявил себя халифом Ибрагимом, на нем были черные одежды, черный тюрбан и роскошные массивные часы, заставившие социальные медиа взорваться возбужденной дискуссией по поводу того, что это было – «Rolex», «Omega Seamaster» в духе Джеймса Бонда или же изделие арабского брэнда «Al-Fajr», в действительности производимого в Швейцарии, характерными особенностями которого являются встроенный компас, показывающий направление на Мекку, и закладка Корана, позволяющая записывать для следующего раза название произнесенных последними суры и стиха. Хотя важнее было другое – аль-Багдади выступал с той же кафедры, которой до него пользовался умеренный суннитский имам, казненный Исламским государством[14] всего несколько недель назад. Если черное облачение аль-Багдади было призвано подчеркнуть строгую религиозную власть, на которую он, по мнению многих радикальных исламистов, необоснованно претендует, сверкающие часы, похоже, явственно выбивались из этого образа. Именно эта комбинация мысленного обращения к прошлому и чуть ли не футуристичной технофилии представляется характерной для Исламского государства

[15] и превращает его в поразительный пример супергибридности и неодновременности.

После прихода к власти в Сирии и Ираке Исламское государство[16] выпустило несколько разнообразных пропагандистских видеороликов, проявив свое умение использовать социальные медиа, такие как Twitter, YouTube или Tumblr, и даже выпустило собственное приложение для смартфонов, чтобы распространять эти материалы. Проживающий в Берлине художник Гоша Стайнхауэр во время подготовки своей видеоинсталляции Dreamcatchers

(«Ловцы снов», 2015 год) часто и много по собственной воле смотрел эти ролики, чтобы понять, что они не только сняты самыми современными профессиональными камерами высокого разрешения, но и демонстрируют пугающую смесь чрезмерной, садистской жестокости, приемов голливудского экшена и эстетики видеоигр (как показано на рис. 4.1, 4.2 и 4.3). Зачастую такие ролики, выложенные на YouTube так называемыми игроками, желающими похвастаться своими навыками и умениями, представляют собой компиляцию сцен убийств в стиле компиляций онлайн-шутинга в духе «убей как можно лучше».

Рис. 4.1 Эстетика видеоигры в пропагандистских роликах Исламского государства[17] (

Шутер от первого лица). Публикуется с разрешения Гоши Стайнхауэра

Рис. 4.2 Эстетика видеоигры в пропагандистских роликах Исламского государства[18]

(GTA). Публикуется с разрешения Гоши Стайнхауэра