Метаморфозы

⁴¹⁵ Зятем Цереры тебе не бывать против воли богини;

Просьбой, не силою взять ты должен был деву. Коль можно

С малым большое равнять, — полюбил и меня мой Анапис,220

Все ж он меня испросил, я в брак не со страха вступила».

Молвила нимфа и их, в обе стороны руки раздвинув,

⁴²⁰ Не пропустила. Сдержать тут гнева не мог уж Сатурний.

Страшных своих разогнал он коней и в бездну пучины

Царский скиптр, на лету закрутившийся, мощной рукою

Кинул, — и, поражена, земля путь в Тартар открыла

И колесницу богов приняла в середину провала.

⁴²⁵ А Кианея, скорбя, что похищена дева, что этим

Попрано право ее, с тех пор безутешную рану

Носит в безмолвной душе и вся истекает слезами.

В воды, которых была божеством лишь недавно великим,

Вся переходит сама, утончаясь; смягчаются члены,

⁴³⁰ Кости — можно согнуть, и ногти утратили твердость,

Что было тоньше всего становится первое жидким, —

Пряди лазурных волос, персты ее, икры и стопы.

После, как члены она потеряла, в холодные струи

Краток уж был переход. Бока, спина ее, плечи

⁴³⁵ И ослабевшая грудь — все тонкими стало ручьями.

Вот наконец, вместо крови живой, в изменившихся жилах

Льется вода, и уж нет ничего, что можно схватить бы.

В ужасе мать между тем пропавшую дочь понапрасну

Ищет везде на земле, во всех ее ищет глубинах.

⁴⁴⁰ Отдых вкушавшей ее не видала Аврора с власами

Влажными, Геспер221 не зрел. В обеих руках запалила

Ветви горючей сосны, на Этне возросшей, богиня

И леденящею тьмой проносила, не зная покоя.

Снова, лишь радостный день погашал созвездия ночи,

⁴⁴⁵ Дочь искала она, где Солнце заходит и всходит.

Раз, утомившись, она стала мучиться жаждой, но нечем

Было ей уст освежить; соломой крытую видит

Хижину, в низкую дверь постучала; выходит старуха,

Видит богиню она и тотчас выносит просящей

⁴⁵⁰ Сладкого чашу питья из поджаренных зерен ячменных.

Пьет Церера. Меж тем злоречивый и дерзкий мальчишка

Перед богинею стал и, смеясь, обозвал ее «жадной».

И оскорбилась она и, еще не допивши напитка,

Мальчика вдруг облила ячменем, в воде разведенным.

⁴⁵⁵ Пятна впитались в лицо; где были у дерзкого руки, —

Выросли ноги, и хвост к измененным прибавился членам.

И в невеликий размер, — чтобы силы вредить не имел он, —

Сжался: в ящерку он превращен был, малого меньше.

От изумленной, в слезах, попытавшейся чуда коснуться

⁴⁶⁰ Бабки бежал он и в норку ушел. Так и носит названье

В изобличенье стыда, и в крапинках все его тело.

Сколько богиня еще по землям блуждала и водам,

Трудно в словах передать. Весь мир был для ищущей тесен.

И возвратилась она в Сиканию222; все озирая,

⁴⁶⁵ До Кианеи дошла. Кианея, не будь превращенной,

Все рассказала бы ей. Хоть нимфа сказать и желала,

Не было уст у нее, языка, чтобы вымолвить слово.

Знаки, однако, дала; очам материнским знакомый,

Павший в том месте в святой водоем поясок Персефоны

⁴⁷⁰ Молча богине она на поверхности вод показала.

Та, лишь узнала его, убедясь наконец в похищенье

Дочери, стала терзать в небреженье висящие кудри,

И без числа себе грудь ладонями мать поражала,

Все же не знала, где дочь. Все земли клянет, называет

⁴⁷⁵ Неблагодарными их, недостойными дара богини,

Всех же сильнее клянет Тринакрию, где обнаружен

След был беды. Вне себя, богиня пахавшие землю

Переломала плуги, предала одинаковой смерти

И поселян, и волов, работников поля; велела

⁴⁸⁰ Нивам доверье людей обмануть, семена загубила…

Плодоношенье земли, всего достояние мира,

Сокрушено. В зеленях по полям умирают посевы;

То от излишних дождей, то от солнца излишнего чахнут;

Звезды и ветер вредят. Опавшие зерна сбирают

⁴⁸⁵ Жадные птицы; волчец и куколь и разные травы,

Не выводимы ничем, полонили пшеничные нивы.

Тут Алфеяда223 главу из вод показала элейских

И, оттолкнув к ушам волос струящихся пряди,

Молвит: «О девы той мать, искомой по целому миру,

⁴⁹⁰ Мать урожаев земных, отреши непомерные муки

И в раздраженье своем не гневись на верную землю!

Не заслужила земля: похищенью открылась невольно.

Нет, не за родину я умоляю. Пришла я как гостья.

Родина в Пизе моя, происходим же мы из Элиды.

⁴⁹⁵ Я чужестранкой живу в Сикании. Все же милей мне

Всех она стран. У меня, Аретузы, здесь ныне пенаты,

Здесь пребыванье мое: его пощади, всеблагая!

Двинулась с места зачем, как я под громадою моря

В край Ортигийский пришла, — рассказам об этом настанет

⁵⁰⁰ Время свое, когда от забот свободна ты будешь

И просветлеешь лицом. Для потока доступна, дорогу

Мне открывает земля; пройдя по глубинным пещерам,

Здесь я подъемлю чело и смотрю на забытые звезды.

Там-то, когда я текла под землею стремниной стигийской,

⁵⁰⁵ Я Прозерпину твою лицезрела своими глазами.

Так же печальна она, с таким же испуганным ликом,

Но — государыней там великого темного царства,

Но преисподних царя могучею стала супругой!»

Мать при этих словах как каменной стала и долго

⁵¹⁰ Поражена словно громом была; когда же сменилось

Тяжким страданием в ней беспамятство тяжкое, взмыла

На колеснице в эфир. И с ликом, тучами скрытым,

В негодованье, власы распустив, пред Юпитером стала.

«Вот я, Юпитер, пришла молить тебя, — молвила, — ради

⁵¹⁵ Крови моей и твоей. О, если ты мать не жалеешь,