Метаморфозы: танцор

— Опять. Что такое геморрой, Мор?

Вот и поговорили. Я представил, как Глыбе рассказываю о заболевании прямой кишки, как это будет выглядеть со стороны, сплюнул в сердцах и развернулся на выход.

— Мор!

Я развернулся.

— Ты — таинственный человек, а может, и не человек, но сейчас даже не о том. Ты пробовал хоть что-то об окружающих тебя людях узнать? Хоть раз? Хотя бы один вопрос задать? Чем они живут? Что у них в прошлом?

Я смотрел на Глыбу и ловил себя на удивительной мысли. Он ведь прав. Я с ними давно, мы вместе прошли столько, а что я о них знаю? О том же Логоре? Ничего.

Я вдруг почувствовал, как краснею. Идиотизм какой-то, но слов в собственную защиту не находилось.

— Я твой командир, что ты обо мне знаешь?

— Логор, ты же сам признал, что мне — не командир, — а что я еще мог ответить? Сказать «ничего не знаю»?

Глыба поморщился, словно зубы свело оскоминой.

— Мое имя Логор Ароэ, Мор. Я потомственный капитан, как и Тон Фог. Мой отец был капитаном, мой дед был офицером, а мой старший сын им уже не будет. Потому что отца повесят на створках ворот у входа в город как изменника. А теперь иди.

Ну, иди и иди. Поговорили, значит. Я вышел, забыв хлопнуть за спиной дверью. Ничего, в следующий раз обязательно.

…

Время, проведенное в компании Тони, так и не смогло поднять мне паскудное настроение. Этот гад вдобавок ко всем своим прегрешениям оказался никчемным учителем — вряд ли он сознательно произносил Роркские слова так, чтобы у меня не оставалось ни одного шанса повторить их правильно. По крайней мере, чтобы ему это показалось таковым. Он крутил губы трубочкой, засовывал язык в скрытые от чужого взгляда дырки в зубах и произносил звуки, которые я не мог повторить при всем желании. Ну, не бывает таких звуков в природе.

— Ты издеваешься? Проще брачную песню кабана воспроизвести, чем твое шипение. Ты сам как эту мерзость учил?

Бывший конвоир сидел напротив, положив свою перебинтованную руку на подоконник. Что ему мешало разместить ее на столе — не знаю, но на весу держать руку, как минимум, неудобно. Может, холодный воздух облегчал страдания? Сравнив его руку со своей, неожиданно пришел к выводу, что моя-то выглядит еще даже ого-го. Может потому, что ею врач занимался, а не местная подслеповатая бабка за дополнительную миску похлебки.

— Сначала слушал, потом с другими парнями позанимался, и все. Да там просто.

— Это кого ты парнями назвал? — когда взбешен, даже изображать угрозу не нужно, она сама начинает выглядывать из каждой фразы. — Тех уродов, что с тобой конвои водили? Ты зарвался, Тони. И забыл, где ты и с кем. Ничего, напомнить просто

— Я ж ничего такого… Сэр! Уроды они, уроды. Сволочи, всю жизнь испоганили. Я оговорился просто…

«Сэр» — это хорошо, но испорченному настроению не поможет.

— Тебя снова уведут в подвал, Тони. До завтра, заодно и подумаешь, как мне твою хрень повторять правильно. На голодный желудок мозги лучше работают.

Нет, ну как так получилось, что у безвестного охотника, негодяя из варварского мира способности к языкам больше моих? С моими-то образованиями и свободным английским? Может, стоило попросить Глыбу выбить ему передние зубы, чтобы уравнять наши возможности? Решив подумать над этим вопросом на досуге, я ушел к развалинам, чтобы сменить одно внешне бессмысленное занятие на другое.

…

Душа требовала праздника. Нет, не так. Совсем иначе — душа требовала спеть отходную и впасть в уныние, причем бессрочно. Но все время потакать метаниям души — плохая привычка. Вот и пришлось искать занятие посложнее — занимать разум загадками. Тот, за долгое время истосковавшись по работе, жаждал познания, работал за троих и отыгрывался на своем владельце головной болью, а в последние дни — еще шишками да ушибами.

Нет, в этот раз начиналось все как раз неплохо. Приняв к сведению, что на живых телах не очень-то поработаешь — людей гробить никто не даст, собак жалко, а грызуны заканчиваются слишком быстро, я решил осваивать тяжелый труд мага-универсала и переключился на неживые предметы. Сначала — остатки мебели, фонившие легким голубым свечением. Удачной попытки сдвинуть стул с места пришлось ждать чересчур долго. Ну, не хотели отзываться на мое рукомашество редкие синие сполохи. Чувствуя себя полнейшим идиотом и радуясь, что никто не видит моего позора, я пробовал новые жесты, движения — безрезультатно. Я пытался концентрироваться и, наоборот, отвлекаться — никакой разницы. Я пытался работать в движении, с поворотом — получалось забавно, но стулу было все равно. Я впивался глазами — кроме вывиха глазных яблок ничего не наработал.