Метаморфозы

Однажды она сделала попытку зайти с другой стороны. Проводя время с Гарри, она, как бы невзначай, тихонько поинтересовалась, как идут дела у Ордена с хоркруксами. Гарри пожал плечами, сообщив ей, что они нашли и уничтожили Чашу Хаффлпафа, сейчас занимаются поисками настоящего медальона и пытаются выяснить, что же является последним неизвестным хоркруксом. Что касается Нагини, то эту проблему было решено оставить «на сладкое».

— А почему ты спрашиваешь? – глаза Гарри с интересом уставились на Гермиону. Та решила: сейчас или никогда.

— Видишь ли, я тут… — внезапно у нее так сдавило горло, что она не смогла ни вдохнуть, ни выдохнуть, поэтому она закашлялась.

— Что с тобой? – обеспокоенно спросил он, кидаясь к подруге, которая аж посинела.

— Нет, ничего, — просипела Гермиона. Приступ удушья тут же прошел. Она откашлялась.

— Ты уверена? – теперь его глаза излучали недоверие и страх.

— Да, — она принужденно улыбнулась. – Просто слюной подавилась.

— Так что ты хотела сказать?

— Да так, — она неопределенно махнула рукой, поднимаясь. – Я пойду. Я вспомнила, что мне еще эссе для профессора Снейпа надо закончить.

И она торопливо ушла в свою комнату, где лежало эссе, законченное два дня назад. На ее глаза наворачивались слезы. Ситуация начинала ее не просто беспокоить, а пугать.

Но по–настоящему Гермиона испугалась пару дней спустя, когда в ночь с 6 на 7 декабря внезапно проснулась в начале второго. Она была не в своей постели.

Она стояла у открытой двери с портретом, сторожившим вход в гриффиндорские общежития.

Глава 9. Явь.

Cеверусу Снейпу всегда было, чего бояться. В раннем детстве это был отец, неконтролируемый в своем гневе. В школе – Гриффиндорская Четверка. Потом – Волдеморт… Но такого страха он не испытывал, казалось, еще никогда. Впервые в жизни Снейп боялся не за себя, а за другого человека. И страх этот был во сто крат хуже. Потому что он не знал, как защитить этого человека. Он даже не знал, от чего его следует защищать. Единственное, что он знал наверняка, — это то, что Гермионе Грейнджер угрожала смертельная опасность. Брошенное Лордом «О ней позаботятся» было похоже на приговор. Это и был приговор. И эта дурочка сама себе его подписала.

Он удивлялся, как она могла совершить такую глупость. Должна же она была знать…

«Ничего она не должна, — вкрадчиво шептал ему внутренний голос. – Это ты был должен. Должен был как следует проверить зеркало, но ты этого не сделал. Это из‑за тебя она вляпалась по уши. Тебе ее и вытаскивать».

Он был и не против, только он не знал, как это сделать. Он не ее декан, он не может постоянно находиться рядом с ней. Все, что он мог, — это аккуратно наблюдать за ней так, чтобы никто не заметил, включая ее саму, и надеяться, что в стенах Хогвартса ей ничто не грозит.

Надежда на это начала таять у него где‑то во второй половине ноября. С девушкой явно что‑то происходило. Или это было явно только для него, потому что он слишком внимательно наблюдал за ней? В любом случае творилось что‑то неладное: Гермиона стала беспокойной, невнимательной, в ее глазах застыла немая мольба о помощи, только она почему‑то никому ее не высказывала.

Северус попытался переговорить с директором. Тот внимательно его выслушал и пообещал попытаться помочь. Через пару дней Альбус сообщил ему, что поговорил с Гермионой. Девушка утверждает, что с ней все в порядке.

«В порядке»! Как же! С ней все было не в порядке. Потому что буквально на следующий день она вела себя на его уроке хуже Лонгботтома: кидала в котел все подряд и порезала палец. В конце концов, он не выдержал:

— Мисс Грейнджер, в чем дело? – прошипел он, приближаясь к ее котлу, в котором плескалась совершенно неопределимая жидкость. – Что вы приготовили?

Она молча подняла на него красные от бессонницы глаза и пожала плечами.

— С вами все в порядке? Может, вы плохо себя чувствуете? – спросил Снейп, повергая в шок всех поголовно гриффиндорцев: чтобы профессор Снейп поинтересовался здоровьем ученика, который испоганил зелье и при этом не учился в Слизерине!

Гермиона покачала головой. Она не смогла удивиться поведению профессора: происходящее было для нее словно в тумане, после внезапного пробуждения ночью она так больше и не уснула.

— Вы уверены? Может, вам лучше сходить к мадам Помфри? Этот класс не переживет двух Лонгботтомов.

У гриффиндорцев отлегло от сердца: профессор был в полном порядке, просто сегодня он так язвил.

— Нет, профессор, со мной все в порядке, — на манер зомби заверила его Гермиона.

Северус разозлился на нее за ее упрямство и на себя за слабость. Не хватало только при всех с ней нянчиться.

— Тогда 10 баллов с Гриффиндора за вашу невнимательность без уважительной на то причины, — едко выплюнул он, разворачиваясь и продолжая свои передвижения по классу, краем глаза следя за девочкой.

Ноль эмоций. Абсолютно пустой взгляд.