Метанойя

Через два часа Немирович расписался в ведомости о доставке и распечатал обещанный сюрприз. В свертке оказалась пластиковая коробочка с магнитофонной кассетой МК-60-2, производственного объединения "Свема". Николай покрутил кассету перед глазами, хмыкнул и полез в шкаф, где у него, как он помнил, хранился кассетный магнитофон "Электроника-322".

Через сорок минут, дважды прослушав запись допроса рядового Петрова и прочитав приложенный к кассете лист бумаги, где Соколов описал предпринятые им меры, он вызвал к себе капитана Яковлева, одного из спецов своей группы. Через минуту тот уже заглянул в кабинет.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Заходи, Григорий Сергеевич, присаживайся.

Тот прошел к столу и сел напротив Немировича.

— Григорий Сергеевич, ты чем сейчас занимаешься?

— Ну-у…

— Понятно. Есть для тебя работа.

— Наконец-то! Честное слово, товарищ полковник, я уже, как тот конь, совсем застоялся.

— Ну, вот сейчас и поскачешь. Ты ведь у нас, в том числе, спец по наружке?

— Ну, было такое в моей практике.

— Отлично. Я тебе сейчас включу одну запись, прошу прослушать ее очень внимательно.

И Немирович в третий раз прокрутил запись допроса рядового Петрова.

— Твоя задача, Григорий Сергеевич — этот Володя. Найди его мне, понял?

— Так точно, товарищ полковник, найду. Никуда не денется.

— О месте и времени следующей встречи тебе сообщат. Так что, бери кассету и свободен. Оформишь кассету как вещдок, кстати.

— Понял.

— Ну, давай тогда, успеха тебе!

— Спасибо, товарищ полковник. Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

Когда Яковлев вышел, Николай Вениаминович принялся ходить по кабинету из конца в конец, барабаня пальцами по всему, что встречалось на пути. Так он думал. А подумать было о чем. Похоже, сбывались его самые худшие предположения и в деле замешаны такие силы, которые, скажем осторожно, отрицает марксистко-ленинское учение, которое, как известно, самое верное учение в мире, потому что оно правильное.

Но что это меняет для него лично? Да, по сути, ничего. Ему нужно найти убийц, а уж как с ними будут разбираться, и как их будут нейтрализовывать, это уже не его дело. Он сыщик, значит, должен искать и найти преступника. И он его найдет, кем бы он ни был! Тем более что на след он уже вышел. И Николай Вениаминович потер руки: расследование, похоже, сдвинулось с мертвой точки!

Глава XI

Майор Наталья Васильевна Норикова возвращалась из Ташкента. Сидя в кресле у иллюминатора "Ту-134" она вновь прокручивала в голове всё, что ей удалось узнать в Белоруссии и в Узбекистане. А узнать ей удалось многое, но вот как к этим сведениям относиться она пока не очень понимала. Более того, весь ее предыдущий как жизненный, так и профессиональный опыт молчал, как рыба. И так же выпучивал глаза. Сплошные загадки и вопросы без ответов.

Например, в селе Локно Гродненского района Белоруссии помнят семью Изюмовых, но уверены, что те были оседлыми цыганами. Варвара же Степановна везде записана как русская. Да и на цыганку она совершенно не похожа. Хотя это, конечно, ничего не значит, мало ли, кто там на кого не похож. Да и, к тому же, была война, оккупация, эвакуация, никакие документы не сохранились. А уж как там, в Ташкенте в детдоме написали — это большой вопрос. Но и этого мало. По общему мнению стариков, переживших войну, никого из их села не эвакуировали — не успели просто. А в семье Изюмовых и правда была дочка Варя, только вот всю семью, включая всех детей — и Варю в том числе, немцы расстреляли как унтерменшей в первые же дни оккупации. Нашлась даже женщина, которая дружила в детстве с Варей, более того — были лучшими подругами, и она уверяет, что лично видела ее труп. Говорит, никогда такого не забудет, как сейчас перед глазами стоит. Что, конечно, очень странно. Однако все показания свидетелей Наталья тщательно запротоколировала.

В Ташкенте же все оказалось еще интереснее. Детдом, в котором до семнадцати лет проживала Варвара Степановна Изюмова, двенадцать лет назад сгорел дотла. Было много жертв, как среди воспитанников, так и среди воспитателей, и, понятно, все документы, личные дела, фотоальбомы и все прочие бумаги не сохранились.

С трудом, подняв на ноги весь республиканский КГБ (как же — из самой Москвы, из главного аппарата!), удалось найти двух бывших воспитанников, проживавших в детдоме в одно время с Изюмовой. И что важно, оба сейчас находились в Ташкенте. Один — слесарь какого-то местного предприятия Шульгин Петр Петрович, пятидесяти четырех лет от роду. Вторая, заведующая детским садом Степашина Мария Егоровна, пятидесятидвухлетняя женщина.