- Ну, мог учительнице на уроке брякнуть, что она ошибается, книги посторонние читал прямо в классе, ходил всегда в том, в чем хотел, даже на торжественных мероприятиях. Из меня там пытались сперва такого паиньку сделать, ну, чтобы поздравления всякие важным гостям зачитывал, а я выходил в оранжевых шортиках и жилетке на голое тело и нес такую ахинею... Выдели бы вы, как у учителей тогда рожи перекашивало!
- И твоему вольному поведению сверстники, понятно, тоже завидовали?
- Еще бы! Им, может, и самим бы хотелось так себя вести, только трусили, а я - нет, в результате я же по их мнению и оказывался во всем виноват! Еще учителя, которые справиться со мной не могли, на меня одноклассников натравливали, в четвертом и пятом классе меня мальчишки даже всем скопом избить пытались, чтобы, значит, не выпендривался и не отрывался от коллектива, пару раз приходилось бегством спасаться, хорошо хоть, что у меня ноги быстрые.
- Ну, хоть так. Меня, знаешь ли, в этом возрасте тоже колотили все, кто ни попадя, вот только сбежать у меня шансов не было. А что родителям не пожаловался?
- Да я пробовал сперва, но папаша этого не одобрял. Ему хотелось, чтобы из меня настоящий мужчина вырос, который сам свои проблемы решает, а не за отцовскую спину прячется. Ну, я и стал... решать сам.
- И получается?
- В чем-то да, - вздохнул Гена, - только вот взрослые все равно не понимают...
- Инерция мышления, знаешь ли. Больно уж экстравагантные у тебя решения. Как ты умудрился разложить целую школу?
- Это когда меня последний раз выгнали, что ли? Ну, там все началось с девчонок.
- Тех, что тебе записочки писали?
- Не-а. Этих я бы и без перьев запросто взял. С девятиклассниц.
- Понятно. Обычно старшие девицы мелкотой не больно-то интересуются.