Метод «Джакарта». Антикоммунистический террор США, изменивший мир

Государственный переворот, с момента которого прошло уже два года, вписывался победителями в новую историю в отредактированном виде. Как это делается, Бенни знал не понаслышке. Он сразу же приметил и другое сходство с Индонезией. Пиночет, как и Сухарто, был всегда немногословен. Иногда чилийское телевидение показывало видеозапись очередной речи Пиночета, но дублировало его голос, чтобы исправить то, что он сказал на самом деле. Даже настоящее можно было переписать{559}.

Бенни пришлось притерпеться к слову «Джакарта», которое мелькало повсюду, но каждый раз он ощущал из-за этого неловкость. Однажды эмоции, которое он скрывал, вырвались наружу. Индонезийский посол в Аргентине приехал выступить с лекцией перед чилийскими студентами — и Бенни с ним заодно, раз уж он часто оказывался для своей родины самым близким аналогом фигуры посла в Сантьяго. Из-за этого ему приходилось взаимодействовать с правительством Сухарто, но, как и большинство индонезийцев, Бенни смирился с этой реальностью.

После лекции студенты стали допытываться у посла, как случилось, что чилийское правительство обратилось к Джакарте за примером славного антикоммунистического террора. Что означают все эти граффити? Посол пришел в ярость:

«Это просто название нашей столицы! Как вы смеете предполагать, что это синоним массовой бойни?» Бенни тоже рассердился.

Однако заблуждались ли студенты? Бенни пришлось взглянуть фактам в глаза. Он знал всю огромную Джакарту — как непросто смешались в ней грязь и красота. Но за пределы страны — сюда, в Чили — просочилась только история массовых убийств. Массовых убийств, которые были совершенно реальными и которые Пиночет на свой лад воспроизвел здесь, в Чили. Граффити не были клеветой. Это была правда.

Позднее Бенни глубже рассмотрел этот вопрос, мысленно вернувшись в свое прошлое, во времена учебы в Канзасе в конце 1950-х — начале 1960-х гг. Он вспомнил о многочисленных индонезийских военных, которые приходили к нему домой угоститься индонезийскими блюдами и затем возвращались в город. Именно тогда этих людей воспитывали в духе жестокого, фанатичного антикоммунизма — воспитывали Соединенные Штаты. Именно эти офицеры, после ночных гулянок в стрип-клубах и попоек с Бенни, вернулись в Джакарту, чтобы участвовать в осуществлении самой позорной в мире программы уничтожения, развязанной правыми. Именно там все началось.

«Еще там, в Канзасе, — размышлял Бенни. — И вот поэтому название города, в котором я вырос, где учился, где узнал о социализме и участвовал в маршах против колониализма и расизма, стало синонимом массовых убийств».

10

Возвращение Севера

Новые театры военных действий

В 1975 г. в холодной войне произошли определенные географические сдвиги. Вашингтон покинул несколько регионов, где вел постоянную войну с коммунизмом, но уже созданные там антикоммунистические режимы продолжили тотальные репрессии.

Соединенные Штаты ушли из Южного Вьетнама. В западном мире это означало, что Сайгон «пал». С точки зрения Ханоя вьетнамцы попросту добились того, чего должны были достичь посредством референдума, отмененного еще в 1956 г. при участии Вашингтона. Три миллиона человек погибли, вся нация была милитаризована, а огромные участки великолепных джунглей отравлены на несколько поколений вперед — вследствие химической войны, которую вели США. После падения Сайгона вьетнамские коммунисты не стали устраивать массовое уничтожение гражданских лиц.

Бойня произошла в Камбодже. В 1970 г. Соединенные Штаты, чтобы свергнуть принца Сианука, организовали переворот и поставили править страной Лона Нола, генерала, которому отвели роль камбоджийского Сухарто. Его войска прошли обучение в Бандунге недалеко от того места, где Сукарно провел в 1955 г. Конференцию стран Азии и Африки{560}. Во время правления Лона Нола Соединенные Штаты продолжили неизбирательные бомбардировки страны, убивая сотни тысяч человек, главным образом крестьян, безуспешно пытаясь остановить продвижение вьетнамских коммунистов через сельскую местность. Соединенные Штаты сбросили на Камбоджу в три раза больше боеприпасов, чем было сброшено на Японию во время Второй мировой войны, даже с учетом атомных бомб. По словам выживших, появление американских бомбардировщиков B-52 вызывало тот же эффект, что и sulfatos в Гватемале: «Это был совершеннейший ужас. Человек переставал контролировать свои телесные функции и только инстинктивно слышал сирену: беги отсюда куда подальше», — вспоминал впоследствии один вьетнамский чиновник{561}.