Метод «Джакарта». Антикоммунистический террор США, изменивший мир

…могла распространиться, если Гватемала подаст пример независимости от США националистам всей Латинской Америки. Она может распространиться как пример национализма и социальных реформ. Наконец, что самое главное, она может распространиться из-за предрасположенности жителей Латинской Америки отождествлять себя с маленькой Гватемалой: в том случае, если происходящее будет подано им (как оно им и подается) не как вопрос их собственной безопасности, а как состязание Давида — Гватемалы — и Голиафа — Дяди Сэма. Полагаю, что именно этой последней опасности нам следует больше всего опасаться и стремиться избежать{116}

.

Вопрос земельной реформы был наиболее ярким и многократным воплощением принципа «делай, как я говорю, а не как я делаю». Управляя Японией после Второй мировой войны, генерал Макартур протолкнул масштабную программу земельной реформы. В те же годы власти США контролировали перераспределение земли в Южной Корее. Что касается стратегически значимых наций, находящихся под контролем США, то в Вашингтоне считали необходимым уничтожить феодальное владение землей, чтобы построить динамичную капиталистическую экономику. Однако когда проводниками земельной реформы становились левые или силы, воспринимаемые США как геополитические противники или угроза их интересам, то чаще всего это расценивалась как вторжение коммунистов или опасный радикализм.

Братья Даллес работали на Уолл-стрит и оба на самом деле защищали интересы United Fruit Company. По сей день ведутся споры о том, срежиссировало ли ЦРУ перевороты в Иране и Гватемале по циничным экономическим причинам — чтобы помочь дружественным бизнесам и в целом американскому капитализму, или Центральное разведывательное управление на самом деле ощущало угрозу со стороны «коммунизма». Дело может не исчерпываться одним объяснением. Лидер Гватемальской партии труда сказал: «Они бы скинули нас, даже если бы мы не выращивали бананы»{117}

. Разговоры, которые Виснер вел дома в кругу семьи, свидетельствуют, что он действительно видел в иранской Туде и гватемальских коммунистах некую угрозу своей стране{118}

.

Мотивы США, однако, не имели особого значения ни для миллионов людей в Азии, читавших об этих событиях в газетах, ни для латиноамериканцев, непосредственно их наблюдавших. Какова бы ни была подлинная мотивировка, Соединенные Штаты приобрели репутацию страны, часто и грубо вторгающейся во внутренние дела независимых государств.

Молодой врач Че Гевара счел это важным уроком и уже в 1954 г. усвоил его. Он пришел к выводу, что Вашингтон никогда не допустит, чтобы в непосредственной близости от США состоялась умеренная социальная реформа, не говоря уже о возникновении демократического социализма, и что любое движение за изменения должно быть вооруженным, дисциплинированным и готовым к отражению империалистической агрессии. На тот момент 26-летний Че Гевара написал своей матери, что Арбенс «не знал, как лучше поступить, чтобы выжать из ситуации все» и «не подумал, что вооруженный народ — непобедимая сила». По его словам, президент Гватемалы «мог бы дать людям оружие, но не захотел — результат налицо». Че отправился в Мехико и начал разрабатывать более радикальную революционную стратегию на основе того, что увидел в Гватемале{119}.