Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 4: Поверх методологических границ

Само определение знака вовсе не очевидно: знак определяется посредством семиотической теории, он относится к метаязыку38. Утверждение «Знак есть знак» не является полной тавтологией – казалось бы, слово «знак» употребляется двояко: первое употребление, субъектное, относится к языку-объекту, второе, предикативное, – к метаязыку. Но дело обстоит сложнее: уже первое, субъектное употребление слова «знак» зависит от теории: если есть нечто общее между громом и романом «Война и мир», то это только то, что мы рассматриваем их как знаки, и общность эта может быть установлена только в пределах семиотической теории, описывающей эти сущности как знаки. Нам представляется, что речь должна идти о двух уровнях метаязыкового употребления – уровне наблюдения и оперирования знаками и уровне описания того, чем мы оперируем как знаками. Принципиальная сложность в том, что сами по себе знаки нам не даны – они либо конструируются, либо же употребляются как знаки. Что есть знак – это одновременно и вопрос практического использования чего-либо в качестве знака, и вопрос семиотической теории, описывающей это нечто как знак. Разумеется, исторически знаки предшествуют семиотике, логически – они порождаются соответствующей теорией

39. И неслучайно, что с самого возникновения семиотики намечаются две различные ее версии – Ф. Соссюра и Ч. Пирса. Их обычно рассматривают как двух разделенных океаном единомышленников, различия между которыми лишь в том, что один назвал новую науку «семиологией», а другой предпочел переосмыcлить более традиционный термин «семиотика»40

. Между тем теоретические различия между Пирсом и Соссюром куда значительнее, чем различие в терминах41. Сегодняшняя разноголосица в понимании самих основ семиотики – отголосок изначально различных подходов к ее главному герою – знаку.

По Соссюру, знак и язык – это социальное явление. «Следовательно, можно представить себе науку, изучающую жизнь знаков в рамках жизни общества; такая наука явилась бы частью социальной психологии, а следовательно, и общей психологии; мы назвали бы ее семиологией (от греч. semeion “знак”)» [Соссюр, 1977, с. 54]. Между тем язык – это абстрактная система знаков и, соответственно, знак есть абстрактная сущность42. И, строго говоря, в социальной жизни функционирует не язык, а речь.

Для Пирса, напротив, семиотика есть формальная система, но знак не предполагает какой-либо системы, он конкретен и тем самым неотделим от каких-либо форм социального поведения. Для Пирса семиотика – это формальное учение о знаках (философская логика), которое представляет собой «абстракцию от всех типов знаков, используемых интеллектом, способным учиться на основании опыта»43

. Но вместе с тем определение знака конкретно (и даже – наглядно) и зависит от ситуации, а не от системы: «Для Пирса знак есть конкретный объект, субститут, который замещает другой конкретный объект» [Lotman, 2003, с. 80]. Соответственно, семантика, т.е. отношение между знаком и замещаемым объектом (по Пирсу) или между означаемым и означающим (по Соссюру) получат различную интерпретацию: для Пирса это отношение между объектами, не имеющее никакого касательства к мышлению44, для Соссюра – это исключительно ментальная сущность45, отношение между означаемым и означающим; и то, и другое являются мысленными образами.