Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе

Государство, 516c–e

– Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет своих друзей?

– И даже очень.

– А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая того, кто отличался наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, что после, а что и одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то, как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен? Или он испытывал бы то, о чем говорит Гомер, то есть сильнейшим образом желал бы, «как поденщик, работая в поле, службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный» и скорее терпеть что угодно, только бы не разделять представлений узников и не жить так, как они?

– Я-то думаю, он предпочтет вытерпеть все что угодно, чем жить так.

В этом отрывке описывается чувство, знакомое каждому. Когда выходишь из пещеры, оказаться там вновь уже не хочется. Неприятие мысли о возвращении назад порождает желание двигаться вперед. Ибо, обретя немалый пещерный опыт, вы начинаете понимать, что, сбежав из одних пещер, люди по-прежнему прозябают в других. В такой ситуации двигаться можно как вперед, так и назад; почему же тогда одно направление предпочтительнее другого? Независимо от того, приобретается ли понимание или теряется, его ценность остается той же самой. И поэтому наша привязанность к любой мудрости, которая уже усвоена, должна пробуждать аппетит к еще большей мудрости. Другими словами, наш текущий уровень понимания того или иного всегда таков, что даже при несущественном прогрессе мы, вероятно, взглянули бы на него с ужасом. Поэтому лучше поторопиться сейчас.

Конечно, на практике наш ум так себя не ведет. Обычно он довольствуется тем, что у него уже есть, и не стремится к большему. Психологи давно интересуются так называемым эффектом обладания, то есть склонностью людей завышать ценность того, чем им удается овладеть. Не вызывает сомнения то, что упомянутый эффект распространяется и на истину. Мы крепко привязываемся к той истине, которой владеем, и при этом не ощущаем столь же сильного желания получить еще больше. Однако размышления о ценности того, что у нас есть, способны вдохновить на дальнейший ее поиск.

Сравнения. Тема настоящей главы – обоснование того, почему сократическая работа должна быть проделана. Мы пытаемся разобраться, под какими углами зрения лучше раскрывается ее ценность, а также обнаружить причины, из-за которых эту ценность порой трудно разглядеть. У Сократа, кстати, есть еще одна идея, позволяющая проиллюстрировать эту мысль: он рекомендует предложить тем, кто на это способен, сопоставить мудрость с другими вещами. Как отмечалось в главе 10, Сократ делит людей на три типа: любителей мудрости, любителей славы и любителей наживы. При этом он задается вопросом о том, какое из перечисленных благ доставляет больше всего удовольствия. Вопрос непростой, поскольку каждый вполне ожидаемо расхваливает те удовольствия, которые ему наиболее близки. Однако ответить на него все же можно: надо только отыскать людей, которые приобщились ко всему набору упомянутых удовольствий, и расспросить их, что же предпочтительнее. Именно поэтому Сократ затевает нижеследующий разговор с Главконом.