Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

Будем рассуждать так: активность сличения должна проявляться по отношению к любой входящей в психику информации, в том числе, и к информации, данной сознанию. Естественно предположить, что после проверки правильности сознательных преобразований информации в сознание поступает информация, уже маркированная полученными результатами проверки. Этого рассуждения достаточно, чтобы сконструировать такую ситуацию, когда факт проверки сам по себе ведет к искажению сознательных намерений человека. Пусть субъект выполняет задачу игнорирования какой-либо информации (типа: "не думай об A", "не обращай внимания на B", "не вспоминай С" и т.д.). Если данное задание сознательно принимается субъектом, то он, в соответствии с обсуждаемым принципом, не способен отказаться от проверки правильности выполнения задачи игнорирования. Но, в силу парадоксальности инструкции, как только субъект начнет проверять, правильно ли он выполняет эту задачу, так он с неизбежностью введет в сознание именно то, что ему надлежит игнорировать. Создается впечатление, что именно такая ситуация наблюдается в известных в психологии феноменах, называемых интерференционными. Для того, чтобы отличать интерференцию как физическое явление, используемое при сличении, от интерференции как психического явления, регистрируемого в экспериментах, будем в последнем случае говорить о психической интерференции.

Почти во всех случаях, когда регистрируются явления психической интерференции, испытуемому дается основное задание, в котором указывается, что он должен делать, но к нему добавляется специфическое дополнительное – нечто игнорировать. Так возникают инструкции: не читая слов, назовите цвет чернил, которыми эти слова написаны (при изучении перцептивной интерференции в феномене Струпа), не обращая внимания на высоту прямоугольников, классифицируйте их по ширине (при изучении ортогональной интерференции) и т.д. Даже если требование игнорирования не содержится в инструкции в явном виде, сами испытуемые осознают необходимость что-либо игнорировать при выполнении основного задания. Если, скажем, испытуемый должен что-либо рассказывать, а акустическая обратная связь от звуков собственной речи подается ему на уши с задержкой (эффект Ли), то испытуемый без всяких инструкций предпримет усилия, чтобы не слушать эти мешающие ему звуки.

Элегантность классических интерференционных феноменов, их неожиданность как раз и заключается в том, что в большинстве случаев невыполняемое дополнительное задание сильно мешает выполнению основного. Да и для самих испытуемых интерференционные эффекты часто тем и интересны, что возникают, несмотря на все их волевые попытки избежать влияния игнорируемого задания. Правда, такая интерпретация феноменов психической интерференции слишком явно противостоит общепринятым подходам, чтобы принять ее без доказательства. Впрочем, ни одно интерференционное явление не имеет единообразного, удовлетворительно соотносимого с экспериментальными данными объяснения. Вообще психическая интерференция не столько объясняется, сколько используется как термин для объяснения не слишком понятных явлений. Тем не менее, несмотря на всю путаницу во взглядах на интерференцию, во всех трактовках есть нечто стандартное. Так или иначе, предполагается, что есть какие-то извне заданные ограничения, которые и порождают интерференционные эффекты. Все описания интерференции чаще всего выглядят так, как будто несколько информационных потоков конкурируют друг с другом за захват ограниченного пространства или ограниченных ресурсов.

Пусть, рассуждают П. Линдсей и Д. Норман, некоторый блок в структуре переработки информации способен вместить в себя только некоторое фиксированное число единиц информации. Поступление новой единицы вытесняет предшествующую из данного блока. Вот, мол, это и есть интерференция. Хотя сами авторы считают эту модель "слишком простой, чтобы дать четкое представление о процессе", но именно она лежит в основе многих интерпретаций. Беда, однако, этой модели не в простоте, а в том, что она не имеет никакого отношения к явлениям интерференции. Примитивной реализацией этой модели является устройство стековой памяти в калькуляторе. Но вряд ли хоть один интерференционный эффект удастся продемонстрировать с помощью этого устройства. Модель, конечно, можно усложнять, хотя бы для того, чтобы объяснить вариативность интерференционного вытеснения: почему оно в одних случаях происходит, а в других – нет? Тогда появляются гипотезы наподобие гипотезы ослабления: новая единица не сразу вытесняет старую, а лишь ослабляет ее. Однако гипотезы такого толка трудно рассматривать всерьез. Они изначально предполагают то, что предназначены объяснить, и подтверждаются только теми явлениями, для объяснения которых были созданы. В методологии науки такие гипотезы объявляются дефектными.